(Тишина.)
ЮРКОВСКИЙ, с трудом приподнявшись, всматривается в неподвижные фигуры товарищей и вдруг принимается торопливо снимать с себя оборудование – баллоны с кислородом, сифоны с соком, электробатареи рефрижератора. Он складывает все в кучу под камнем и сверху бережно кладет футляр с записями приборов.
Последний взгляд на товарищей, и ЮРКОВСКИЙ, неуклюже переваливаясь, уползает в черную мглу.
Рубка «Скифа». Спицын, грустный, похудевший, сидит у радиопередатчика.
СПИЦЫН (тоскливо): «Черепаха»… «Черепаха»… Я «Скиф»… «Черепаха»…
Ответа нет. СПИЦЫН медленно спускается в кают-компанию, подходит к буфету, машинальным движением открывает дверцу. В буфете шеренги консервных банок, фрукты, фляги с соками. СПИЦЫН вздыхает и закрывает дверцу.
Черный холм у опушки Каменного леса. ЮРКОВСКИЙ скатывается со склона и лежит на спине, задыхаясь, пытаясь скрюченными пальцами разорвать на груди прочную ткань скафандра. Он задыхается, в скафандре кончается кислород.
Мощная рука хватает его за шиворот и сажает.
Перед ЮРКОВСКИМ разъяренный БЫКОВ. Не говоря ни слова, быстрыми точными движениями БЫКОВ втискивает в заспинный ранец баллоны с кислородом, судорожно присоединяет отводные шланги и поворачивает клапаны. ЮРКОВСКИЙ делает глубокий вздох, второй, третий и закрывает глаза.
БЫКОВ (яростно): Дезертир!.. Если бы ты знал, как я тебя сейчас ненавижу!.. Пижон!
ЮРКОВСКИЙ (жалобно): Алеша…
БЫКОВ (не слушая): Венец великомученика приобрести хочешь? Жертву на алтарь отечества?
ЮРКОВСКИЙ: Алешенька… Я не могу…
БЫКОВ: Коробочку мне оставил, видите ли… Романтик задрипанный!
БЫКОВ одним движением вскидывает ЮРКОВСКОГО на плечо и уходит через холм…
…БЫКОВ усаживает ЮРКОВСКОГО рядом с неподвижным ЕРМАКОВЫМ.
БЫКОВ (сурово): Я хочу спать. Я очень устал. Дай слово, что ты не удерешь. Слышишь, ты?
ЮРКОВСКИЙ (тихо и покорно): Слышу. Даю. Спи. Ты мне только скажи – сколько еще осталось?
БЫКОВ не отвечает. ЮРКОВСКИЙ заглядывает ему в лицо и видит, что он уже спит.
ЮРКОВСКИЙ плачет.
Черная пустыня. Плоская, как стол, равнина, покрытая толстым слоем мельчайшей вулканической пыли. Ветер поднимает черные облака, на фоне красного неба движутся гибкие, как змеи, смерчи.
БЫКОВ по-прежнему тащит на себе неподвижное тело командира. ЮРКОВСКИЙ, все более отставая, плетется позади…
…Пустыня кажется бесконечной. БЫКОВ, проваливаясь по колено, тяжело дыша, несет ЕРМАКОВА и поддерживает под локоть окончательно ослабевшего ЮРКОВСКОГО…
…Гребень длинного пылевого наноса. По гребню, шатаясь, бредет БЫКОВ с ЕРМАКОВЫМ на спине. За ним, далеко отставая, ползет на четвереньках ЮРКОВСКИЙ. БЫКОВ опускает ЕРМАКОВА в пылевой сугроб, возвращается к ЮРКОВСКОМУ, подхватывает его под мышки и тащит за собой…
ЮРКОВСКИЙ (задыхаясь): Видишь, Алеша… Назад… К предкам… На четвереньках…
БЫКОВ (задыхаясь): Ничего… Главное – и на четвереньках остаться человеком…
Отроги ледяного плато. Под багровым небом – фиолетовый лед, причудливые торосы, скалы, выпирающие из-под ледяной корки.
Ползет БЫКОВ, волоча за собой неподвижного Ермакова.
Опустив ЕРМАКОВА на лед, возвращается к ЮРКОВСКОМУ. Перетаскивает его к ЕРМАКОВУ, укладывает, подхватывает ЕРМАКОВА и тащит дальше, вперед метров на десять. Возвращается к ЮРКОВСКОМУ, берет его, тащит к ЕРМАКОВУ, берется за ЕРМАКОВА, но обессиленный падает.
БЫКОВ: Володя… Володя…
ЮРКОВСКИЙ: Ты что… дружище…
БЫКОВ: Что-то я… устал вроде… Жаль, ракетницы… в «Черепахе»… Богдан бы… увидел…
Рубка «Скифа». Нагнувшись над микрофоном бортжурнала, СПИЦЫН в скафандре с откинутым шлемом говорит в микрофон.
СПИЦЫН (глухо): Я больше ждать не могу… Связи с «Черепахой» нет тридцать пять суток… Иду искать… Нарушаю приказ, но иду.
Богдан Богданович окидывает взглядом рубку и выходит… проходит по кают-компании… по коридору… выходит в кессон…
СПИЦЫН накрывает голову колпаком, застегивает ворот и берется за рукоятки затворов люка. Рука СПИЦЫНА рывком отодвигает затвор… Люк распахивается… Перед СПИЦЫНЫМ стоит БЫКОВ.
БЫКОВ шатается. Лицо его страшно – многодневная щетина, выпирающие скулы, запекшийся рот широко разинут.
БЫКОВ (едва слышным сиплым шепотом): Они живы, Богдан… Их надо внести…
Космос. Полыхая фотореактором, от Плутона уносится «Скиф».
Кают-компания. Весь экипаж снова в сборе. Все чистые, выбритые, но исхудавшие. ЕРМАКОВ, весь перебинтованный, лежит в кресле. СПИЦЫН поит его из соусника. ЮРКОВСКИЙ жадно ест телятину. БЫКОВ не отстает от него.