– Я побью любого синоптика-любителя, – заявил он. – Я видел полярные сияния в Алма-Ате, Брокенское видение на Кавказе и три раза наблюдал знаменитый «зеленый луч», или «меч господа», как его называют.
Однажды в его присутствии произошло нарушение второго закона термодинамики – закипела вода в кувшине с цветами.
Он рассказывал, что после этого его жена несколько дней ходила как пришибленная и, знаете ли, до сих пор пробует воду губами, прежде чем пить, даже если это вода из родника.
– Я считал это самым замечательным чудом в своей коллекции, – печально сообщил он, – но только, знаете ли, до сегодняшнего вечера.
Он вообще очень часто прерывал свою речь для того, чтобы заявить: «Всё это, знаете ли, было очень хорошо, но сегодня!.. Это уже слишком, уверяю вас…»
Пока он рассказывал, меня осенила одна мысль.
– А вы играете в карты? – спросил я.
Он поперхнулся дымом и долго кашлял. Потом он сказал, что не играет с тех самых пор, как его научили покеру, и он выиграл за вечер восемнадцать миллионов рублей у своего товарища студента. С тех пор он играет только в подкидного дурачка и предпочитает проигрывать. Потом он ни с того ни с сего спросил, знаю ли я, что такое метеорит. Я это знал.
– Метеориты, – сказал я, – это падающие звезды, которые не имеют ничего общего с теми звездами, которые не падают.
Ему понравилось такое определение.
– Метеориты иногда попадают в дома, – задумчиво сказал он. – Но это очень редкое событие. И зарегистрирован, знаете ли, только один случай, когда метеорит попал в человека. Единственный, знаете ли, в своем роде случай.
– Ну? – сказал я.
Он наклонился ко мне и сказал зловещим шепотом:
– Так этот человек – я.
Это показалось мне гораздо более замечательным, чем нарушение второго закона.
– Вы шутите, – сказал я, вздрогнув.
– И этот человек – я, – повторил он грустно.
Оказалось, что всё это произошло на Урале. Он был студентом и участвовал в турпоходе. Остановился на минутку, чтобы завязать шнурок на ботинке. Раздался резкий шелестящий свист, и он ощутил толчок в заднюю, знаете ли, часть тела и боль от ожога.
– На штанах была вот такая дыра, – рассказывал он, – кровь текла, знаете, но не сильно. Жалко, что сейчас темно, я бы показал вам шрам.
Он подобрал там на месте несколько подозрительных камешков и хранит их теперь в столе. Может быть, один из них и есть тот метеорит.
– Надо было бы показать их специалистам, – сказал я и остановился. Мне пришло в голову еще одно соображение.
– А вы не находите, – сказал я, – что вы сами по себе представляете интерес для науки?
– Я думал об этом, – сказал он. – Я писал. Я, знаете ли, предлагал.
– Ну?
– Никто не верит, – вздохнул он. – Сами понимаете, если уж мне не поверил мой близкий друг – тот самый, у которого я выиграл восемнадцать миллионов, – то посторонний человек тем более, знаете, не поверит. Да я, впрочем, никому почти и не рассказывал всё полностью. Разве, знаете ли, жене… Ведь чем бы всё это кончилось?..
Он бросил окурок и вздохнул.
– Выделили бы мне комиссию, она бы за мной везде ходила и ждала чудес… А я, знаете ли, человек, в общем-то, нелюдимый. Мне бы это, знаете ли, было неприятно… Потом, у меня дети…
Я был вынужден с ним согласиться. Ведь и в самом деле, он сам не мог вызывать чудеса по желанию, он был только «средоточием чудес», точкой пространства, как он говорил, где происходят маловероятные события. Без постоянной комиссии и наблюдения не обошлось бы…
– Я писал одному ученому. В основном, правда, о метеорите и воде в кувшине. Ну, он, знаете ли, отнесся к этому юмористически. Он написал, что метеорит упал вовсе не на меня, а на одного японского, кажется, шофера… И посоветовал обратиться к врачу.
Я заметил, что он становится всё печальнее и вздыхает всё чаще.
– Меня очень заинтересовал этот шофер, я подумал, что это, может быть, тоже флюктуация – вы сами понимаете, это возможно, – но потом оказалось, что он уже умер… Да, знаете ли…
Он задумался.
– А к врачу я все-таки пошел. Оказалось, что я человек физиологически совершенно нормальный, но нервная система сильно расшатана. Он послал меня сюда, на курорт… И я поехал, знаете ли… Себе на горе, – добавил он, помолчав.
– А может быть, – начал я, – именно в нервном состоянии и содержится разгадка…
– Нет. Я, знаете ли, думаю, что это от того, что жена разрешилась шестью…
– Как? – Я даже подскочил на месте.
– Да, знаете ли, шестью… Тоже весьма маловероятное событие…