Русобородый крякнул и взял старика за шиворот. Тот моментально затих.
— Держи, — мужик протянул Фраю медную монетку. — Иди, выпей.
— Спасибо, Олм, с меня зачтётся… — старик немедленно пропал. Олм с досадой огладил бороду.
— Не напасёшься… Эй, смотрите! — крестьянин встрепенулся. — Колечко-то на лапе у зверя светится!
Карфакс едва не вскрикнул. Опустив взгляд, он с изумлением увидел на дисплее треккера сигнал «Срочный вызов». Сердце дрогнуло.
«Они не должны знать, что я разумен!» — грифона разрывало на части. Сигнал настойчиво мигал, словно призывал на помощь… На помощь…
«К чёрту!!!»
— Ариэль! Ариэль, отвечай!
— Гор! — голос драконочки был ослаблен, видимо экранировка ещё действовала. — Наконец ответил! Гор, меня похитили люди! Настоящие, как в фильмах!
— Где ты?! — грифон вскочил. Люди недоверчиво пятились. — Где ты, малышка?! Где тебя держат?!
Голос драконочки дрогнул.
— Это место похоже на базу, откуда мы бежали. Стальная комната, контейнер с водой, подстилка… Гор — запахи! Тут пахнет, как в больнице! Это биологическая лаборатория, я уверена!
Карфакс содрогнулся.
— Космос… Малышка, с тобой всё в порядке?
— Ага, — из треккера послышался вздох. — Пока в порядке…
— Как тебя захватили?
— Они следили за нами с самого начала! Как только ты скрылся в лесу, с другой стороны кто-то запустил газовую ракету, она взорвалась прямо у меня над головой и больше я ничего не помню. Очнулась в прозрачном ящике, вокруг были люди в серых одеяниях, точно как в фильмах! Потом ящик поставили на лифт, подняли в глухую стальную комнату и начали заполнять водой! Я перепугалась до смерти, думала — сейчас утопят, начала биться и кричать, но когда вода почти целиком заполнила ящик — крышка откинулась. Теперь я думаю, меня насильно выкупали…
Грифон стремительно размышлял.
— Треккер! Они не нашли треккер?!
— Ага! — в голосе драконочки послышалось удовольствие. — У меня новая модель, замаскирована под украшение — ну, ты видел. Никто не догадался!
— Малышка, скорее, включи маяк! — Карфакс даже вспотел от волнения. — Каждую секунду могут засечь трансляцию!
— Момент… готово!
— Жди! — когти грифона залетали над браслетом. Встроенный пеленгатор быстро нашёл частоту маяка Ариэль и принялся вычислять местоположение источника.
Десять секунд… Двадцать…
— Кто-то идёт! — голос Ариэль дрожал от страха. — Какой-то робот! Ай! Не тро…
Тишина.
— Нет!!! — Карфакс взревел так, что люди в панике метнулись прочь. — Ахррррр!!!..
Пелегатор успел определить локацию только с точностью до семи километров. Но даже это было неплохо; куда хуже выглядела шкала расстояния.
— Десять тысяч километров по прямой… — грифон застонал. — Она на другой стороне планеты!
Тем временем, на этой стороне планеты, группа крестьян медленно окружала говорящего зверя вооружённым кольцом.
Глава четырнадцатая
Селение тавров оказалось удивительно непохожим на всё, что я видела до сих пор. Домов там было три десятка, но каких! Стволы высоких, прямых деревьев, были сложены как на костре — вершинами друг к другу, все щели промазаны глиной в смеси с соломой. В результате получился посёлок, больше всего напоминавший группу огромных муравейников; конусообразные дома в высоту достигали тройного моего роста.
Селение окружал вал из колючек, сухого кустарника и веток. Однако это заграждение определённо предназначалось только против зверей; оно не сдержало бы даже пешего человека, не говоря уж о конных. Видимо, тавры или слишком надеялись на свои способности, или жили в мире с соседями.
Самое странное началось, когда шестеро тавров, которых я встретила, вошли в селение. Хвост даю на отсечение — они никогда здесь не бывали. Местные встретили их весёлыми криками, окружили, принялись знакомиться и показывать посёлок. Ко мне подъехал очень красивый, серый в яблоках… мужчина? Или жеребец? В общем, самец.
— Мне сказали, вы говорите по-японски, — он вежливо сложил ладони перед грудью и поклонился, совершив жест уважения самураев. — Мы рады видеть молодого дракона в нашей общине, добро пожаловать.
Преодолев изумление, я спрыгнула со спины Куросао.
— Благодарю за добрый приём, — я повторила приветственный жест. — Я Хаятэ Тайё, рода Акаги Годзю с Ямато.
— Я Тотчигин, — представился полуконь. — организатор общины Алдан-тэсэг. Вы желаете присоединиться к нашей группе или просто путешествуете с ребёнком?
Я не сразу поняла, что под ребёнком Тотчигин имеет в виду Тошибу. Рассмеялась.
— Как сказать… Я спасла малыша от смерти в пяти сотнях цээгов на восток отсюда. Не бросать же его… — я погладила тигрёнка по голове. — …С тех пор мы вместе. Зовут Тошиба.
— Так это маака-со… — протянул Тотчигин. Я заметила, он совершенно утратил интерес к тигрёнку. — …что ж, не мне судить о ваших поступках. Сейчас давайте пройдём в куш-тэсэг, там готовят пир в честь появления новых братьев. Окажите нам честь, приняв гостеприимство.
— С удовольствием! — я загнула хвост крючком и намотала на него поводья Куросао. Никак не ожидала такого приёма в степи, особенно после знакомства с Ботольдом. Видимо, варварство захватило не весь материк.
— Следуйте за мной.
Мы направились к самому большому дому в центре. Я посадила Тошибу меж крыльев, а сама постоянно оглядывалась, везде замечая признаки мирной и спокойной жизни.
Полукони питались, похоже, растительной пищей. Они были двуполы и, как я поняла, ничуть этого не стеснялись; прямо посреди посёлка, у стены одного из домов, занимались любовью самец и самка, точно как лошади. Однако остальные обращали на это не больше внимания, чем на облака в небе. Тотчигин тоже не обратил никакого внимания на любовников, пройдя мимо них, словно мимо дерева. Мне пришлось умерить любопытство.
— …как видите, мы решили отказаться от кочевой жизни… — внезапно я поняла, что Тотчигин уже давно что-то говорит. С трудом удалось перевести внимание. — …юрты в этой местности делать не из чего, а земля родит хорошо, трижды в год. Община существует уже девять лет, я четвёртый организатор со дня основания.
Он повернул ко мне человеческую половину, продолжая идти вперёд.
— Простите за нескромность, но где вы раздобыли этого коня?
Я усмехнулась.
— В бою, — коротко пересказала историю своего побега. Тотчигин одобрительно прищёлкнул языком.
— Вы храбрая и находчивая девушка, Хаятэ. Многие на вашем месте сразу бы сдались.
— Вы льстите мне… — от смущения я опустила голову и скрестила кончики крыльев.
Тотчигин рассмеялся.
— Скромность — лучшее из качеств женщины, если я правильно помню ваши обычаи.
— Скромность — добродетель жены, — возразила я. — Согласно Будосёсиньсю,[11] если девушка получает воспитание воительницы, её путь — бусидо, и для закона нет разницы, мужчина перед ним или женщина. Бусидо определяет поступки воина; меня воспитывали как самурая.
Тавр задумчиво кивнул.
— Понимаю… Ваш медальон — знак принадлежности к сословию воинов?
— Нет, просто украшение, — улыбнулась я. — Подарок учителя.
— Замечательный подарок, следует отметить.
— Спасибо.
Мы уже подошли к большому дому в центре селения, и Тотчигин жестом пригласил меня внутрь. Сейчас я жалела только о том, что потеряла меч и не могу приступить к трапезе по обычаю воинов, опустившись на колени и положив оружие справа.[12]
Изнутри дом оказался почти совсем пуст. В центре горел костёр, вокруг были навалены кучи свежей соломы — и всё. Шестеро тавров, с которыми я познакомилась в степи, поджав ноги разлеглись на соломе. Точно как кони…
Тем временем вошли Тотчигин и ещё трое. В доме стало очень тесно, нам с Тошибой едва хватило места у стены. Остро пахло конским потом и другими запахами конюшни.
12
«…положив оружие справа» — В Японии существал (и существует) настоящий культ меча. Буквально каждое движение имело смысл, например заткнутый за пояс с правой стороны или положенный справа от себя клинок означал доверие к собеседнику, ибо из этого положения меч было труднее привести в боевую готовность. При входе в дом длинный меч оставлялся у входа на специальной подставке, и войти внутрь с этим мечом означало демонстрацию крайнего неуважения. Передавать меч кому-либо как для показа, так и на хранение, можно было только рукоятью к себе — поворот меча рукоятью к противнику означал неуважение его способностей фехтовальщика, поскольку настоящий мастер мог мгновенно этим воспользоваться. При демонстрации оружия меч никогда не обнажался полностью, и касаться его можно было только шелковым платком или листом рисовой бумаги. Обнажение меча, удар ножнами о ножны и, тем более, бряцание оружием было равносильно вызову, за которым мог последовать удар без всякого предупреждения.