— Я люблю тебя, Мариночка! — прошептал он.
Марина потянулась, вздохнула и сморщила носик.
— Тебе плохо, солнышко? Я сделал тебе больно? Прости, любимая. Спи, отдыхай, — и стал осторожно отодвигаться.
— Ты куда? — Марина широко открыла глаза и схватила мужа за руку.
— Я подумал..
— Ещё чего — думать в постели с молодой женой. Твой папа дома?
— Он у твоих ночует, как договаривались.
Последнее слово Юра договаривал уже на лету — Марина рывком поднялась, обняла мужа и увлекла назад. Одеяло полетело к окну.
На голубом экране серый Леонид Ильич в шляпе одобрительно кивал и приветственно шевелил приподнятой ладошкой.
Серые демонстранты от души орали «ура», радостно взирая с экрана на красивую супружескую пару, и выше поднимали транспарант с надписью: «Тебе, Родина, наш труд и вдохновение!». Ура! Марина тоже не выдержала и поддержала всеобщий восторг:
— А—а—а! А—а—ай!
За окном первый снег неторопливо, но уверенно гримировал серость осенних улиц.
А когда аллеи больничного парка усыпал бело—розовый цвет опавших лепестков яблонь, молодой специалист Юрий Петрович Оленев с бумажкой в руке искал нужную дверь в коридоре одного из корпусов городской клинической больницы. Первым встречным оказался молодой врач, Юра остановил его.
— Здравствуйте. Вы, кажется, в прошлом году наш институт закончили?
— Точно. То—то, я смотрю, мало—мальски знакомая личность по коридору стесняется. И куда направление?
— Реанимационное отделение.
— Ба! Нашего полку прибыло. Володя, — он протянул руку.
— Я помню. Володя Веселов. А я Оленев Юра.
— Откуда, старик? А я, вот, почти не помню тебя, извини, хотя год разницы всего.
— Да я так, как—то..
Они вошли в кабинет заведующего отделением.
— Можно? Матвей Степанович, к нам молодой специалист. Наш институт закончил.
— 12 —
— Приветствую, приветствую. Очень хорошо. Грачёв. Это Мария Николаевна, — он показал на женщину неопределённого возраста, сохранившую, однако, следы былой красоты, — Мой заместитель.
Грачёв поднялся и направился к выходу.
— Оформлением займётесь с Марией Николаевной. Я побежал к главному. Нам опять аппаратуру зарезали по смете.
— Подождите немного, сказала Мария Николаевна, продолжая писать, — Минут через пять я освобожусь и мы поговорим.
— Пошли пока на балкон, — Веселов потянул Юру за рукав.
Они устроились в углу балкона в тени.
— Ну, с шефом ты малость познакомился, — показал Володя на летящего по двору к главному корпусу Грачёва, — Нянчиться он с тобой не будет: умеешь работать — будешь нашим, не умеешь — гуд бай, Америка. Кстати, он кандидат наук, не чужд новых веяний в науке и сам в неё кое—что вкладывает. Питает слабость к восточной и тибетской медицине… Смотри—смотри — главная достопримечательность клиники: хирург—кроликовод широкого профиля! Всю траву в больнице скашивает и кроликов откармливает.
— Да это же Титов, — ахнул Юра, — Это он мне на экзамене единственный трояк в жизни вкатил. Ох, и зверь!
— Он и с коллегами такой же. Но хирург классный, божией милостью.
Хирург Титов, грузный мужчина в тренировочных штанах с пузырями на коленях, вышел из глубины парка. В одной руке он держал косу, второй волок по земле мешок, набитый свежескошенной травой. Веселов снова дёрнул Юру за рукав:
— Пойдём, Машка приглашает, рукой машет.
Падали с деревьев перезревшие плоды полукультурок в больничном парке.
Грузовики на телеэкранах везли кумачовые транспаранты с надписями «Хлеб — Родине!», а бойкие репортёры с хреновинами микрофонов в руках наговаривали сводки очередной битвы с урожаем.
Юра Оленев тупо внимал стараниям журналистов убедить его в важности происходящего, меряя шагами закуток холла в родильном отделении.
В родовой палате на столе стонала и потела некогда прекрасная Марина. Врач—акушер призывала роженицу потужиться ещё, ещё сильнее… Всё хорошо, всё пока идет прекрасно, молодец… Ну, отдохни секундочку..
Две женщины с большими животами сидели на продавленном диване и с интересом наблюдали, как молодой врач расхаживал по холлу, аж подол халата заворачивался.
— Вроде бы, врач, — шептала одна другой, — а мечется как простой мужик.
— Жена рожает, не иначе. Им—то что — всегда в белом халате. Раз — и пришёл. Не то, что нашим..
— 13 —
— Ага! Вот только наших охламонов здесь и не хватало!
Марина рожала, Мария Николаевна обезболивала роды, время от времени прикладывая маску к лицу женщины.