Протянув руку, он стянул кожаный шнурок со своих волос, и завязал ей волосы у основания шеи.
— Это то, чего ты хотела? — спросил он.
— Это, эм… намного лучше.
Наклонившись, он поцеловал гладкую кожу прямо под ее ухом.
— Как это?
— Не уверенна… Попробуешь снова?
Он улыбнулся и обнял ее, прижимая к себе. Впереди сквозь деревья просачивался свет от аэрохода — ее мир, сливающийся с его миром.
— Ты действительно хочешь, чтобы я говорил?
Ария откинулась назад, позволяя ему принять ее вес.
— Да.
— Ты еще много раз услышишь о том, что я люблю больше всего.
— Об охоте?
Он рассмеялся.
— Нет. — Он скользнул руками по ее бедрам, ощущая мускулы и кости, а затем снова вверх, по изгибу ее талии. — Я не об охоте. — Каждая частичка ее тела сводила его с ума, и он говорил ей об этом, шепча на ухо, пока она прижималась к нему.
Когда она резко повернулась к лесу, он понял, что она услышала Рокота и Брук. Пора было возвращаться, но он не двинулся, удерживая ее еще немного.
— Что привело тебя сюда, Ария? — спросил он.
Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
— Мне нужно было найти тебя.
— Понимаю, — сказал он. — В ту же секунду, как я ушел от тебя, я почувствовал то же самое.
Они вернулись в грузовой отсек, чтобы выслушать оценку Сорена.
Перри сидел с Арией, Брук и Юпитером, а Рокот снова стоял в тени.
Сорен широко расставил ноги и сцепил руки за спиной, издав самодовольный вздох, изучая их лица. Он вел себя так, словно собирался обратиться к многотысячной толпе, а не к пятерым.
— Во-первых, я хочу сказать, что это настоящий позор, что никто из вас недостаточно умен, чтобы оценить то, что я здесь проделал. Выражаясь упрощенным языком, который вы можете и не понять, я, по существу, попал в яблочко.
Перри покачал головой. Все, что делал Сорен, раздражало его, но Ария казалась невозмутимой.
— Что ты выяснил? — спросил она.
— Что меня не остановить. И я незаменимый…
— Сорен.
— А, ты имеешь в виду план? Все готово.
Ария удивленно посмотрела на Перри. Сорен занимался всего два часа, не больше.
— Давайте пройдемся по нему, — сказал Перри.
— Все готово, — настаивал Сорен. — Давай продолжим в том же духе. Каждую минуту, проведенную здесь, мы рискуем, что они нас обнаружат.
Перри потер подбородок, изучая Сорена. Изучая его состояние.
Что-то было не так. Еще пребывая в Грезе, Сорен прошел экспериментальное лечение, чтобы контролировать свое настроение. Предположительно, больше не было никакого риска, что он вновь станет жестоким, но за его неприятными комментариями скрывался гнев. Перри сомневался в его состоянии и верности, даже если Ария этого не делала.
Неужели Гесс действительно предал Сорена — своего сына? Учитывая собственный опыт общения Перри с Вэйлом, он знал, что предательство возможно в семье. Но, возможно, было что-то еще. А что если Сорен ведет их прямо в пасть врага? В ловушку?
Из тени донесся голос Рокота.
— Я с Поселенцами.
Юпитер пожал плечами.
— И я тоже?
— Мы с Арией решаем, как все пойдет, — сказал Перри.
— Почему это? — рявкнул Сорен. — Я взломал систему. Это я управляю этим кораблем. Я все делаю сам. Что ты делаешь? Почему ты не подчиняешься моим приказам?
— Потому что ты боишься, — ответил Перри. С таким же успехом можно было бы выставить его сейчас, пока они не пошли дальше. Как правило, он редко манипулировал людьми, тыча пальцем в страхи, проявляющиеся в их характере. Но если Сорен собирался сломаться, Перри хотел, чтобы это произошло здесь, а не во время операции. Поэтому он нажал еще раз.
— Ты сам не знаешь, чего хочешь. Не так ли, Поселенец? Разве ты не собираешься отвернуться от нас при первой же возможности? Ты берешь нас, чтобы произвести впечатление на своего папашку? Чтобы вернуться на свою добрую сторону?
Сорен замер, вены на его шее вздулись.
— Только из-за твоей странной мутации, не думай, что ты знаешь, что у меня в голове. Ты ничего не знаешь.
— Я знаю, на чьей я стороне. Я знаю, что могу справиться с давлением.
Слова Перри повисли в тишине. Он надавил прямо на слабость Сорена, но это была правда: контроль Сорена был хрупким, и Перри доказал это.
Сорен выругался и бросился вперед.
— Глупый Дикарь! Я должен был убить тебя. Ты должен быть мертв!