Он замолчал, и она закончила за него.
— Вроде тебя.
— Я хотел сказать, своенравной и упрямой. — Он улыбнулся. — Так что, да… вроде меня. — Он достал из ножен на поясе кусок кремня и клинок. — Как твоя рука?
— Удивительно хорошо, — сказала она, садясь на песок.
— Я знал, что с тобой все будет в порядке. Что действительно будет удивительно, так это то, что я смогу зажечь это. — Он повернулся спиной к ветру, склонившись над своими руками. Через несколько секунд в трут полетели искры. Она смотрела, как он раздувает пламя, разжигая его. Он был таким же диким, как огонь. Таким же живым, как океан. В своей собственной стихии.
Он посмотрел вверх, когда огонь разгорелся, и улыбнулся.
— Впечатлена?
Ей хотелось сказать что-нибудь остроумное, но она сказала чистую правду.
— Да.
— Я тоже, — сказал он, убирая клинок.
Они сидели молча, позволяя огню согревать их. С тех пор как они добрались до волшебной бухты, они не говорили ни о аэроходах, ни о Соболе, ни о Ясном Небе. Это было почти как быть свободными. Она поняла, что последний раз, когда она была так расслаблена, так счастлива, она тоже была с ним.
Перри заерзал рядом с ней, подавшись вперед и обхватив руками колени. Синяки на его предплечьях постепенно исчезали, а волосы высыхали спиралями.
Она только хотела взглянуть на него, но линии, которые делали его таким — мускулы на руках и плечах, угол подбородка и изгиб носа — были линиями, которые гипнотизировали ее.
Он оглянулся. Затем он потянулся к ней и обнял за плечи.
— Ты пытаешься убить меня этим взглядом? — прошептал он ей на ухо.
— Я пыталась притянуть тебя к себе… и это сработало.
Он мазнул поцелуем по ее губам, а затем взял ее за руку.
— Знаешь, что Рокот называет тебя Половинка и Божья коровка?
Она кивнула. Рокот всегда придумывал ей клички.
— Я тоже хочу тебя как-нибудь называть. Как-нибудь по-особенному. Я уже давно об этом думаю.
Пока Перри говорил, он рассеянно обвил ее руки своими, окутывая их теплым коконом. Он посылал по ним жар. Холод растаял в ее пальцах за считанные секунды.
Это касалось только их и все, что происходило между ними, казалось легким и правильным.
— Придумал? — Ей всегда нравилось, что он называл ее Арией. У нее было много прозвищ. Мать называла ее Певчей птичкой. Рокот называл ее, как душе придется. Перри, когда они впервые встретились — Кротом и Поселенкой, а после первого периода общения стал называть ее просто Арией.
Но это было не так просто. Произнесенное его неторопливым золотистым голосом звучание ее имени было чем-то прекрасным. Оно стало тем, чем было. Песней. Но ему нужно было прозвище, поэтому она спросила:
— Ну что ты придумал?
— Ни одна из обычных вещей недостаточно хороша для тебя. Поэтому я начал думать о том, что ты значишь для меня. Как даже самые незначительные вещи напоминают мне о тебе. На прошлой неделе Коготь показывал мне свою коллекцию наживок. Он держит банку с ночными ползунами, и мне было интересно, что ты об этом думаешь. Покажутся ли они тебе отвратительными, или ты не будешь возражать от их вида.
Она улыбнулась, увидев возможность, перед которой не могла устоять.
— Ночные ползуны — это как земляные черви? Ты хочешь называть меня Земляным червяком?
Его смех был взрывом удивления.
— Нет.
— Я могла бы к этому привыкнуть… Земля… червяк.
Он покачал головой, глядя в небо.
— Я никогда не говорю тебе правильные вещи, не так ли?
— Даже не знаю. Я думаю, что Ночной ползун мне понравится еще больше. Это звучит почти опасно…
Он вдруг дернулся. Через мгновение она уже лежала на спине на песке, придавленная им. Она вспомнила о его силе… и о том, как он обычно был осторожен с ней.
— Теперь ты доводишь меня до отчаяния, — сказал он, медленно обводя взглядом ее лицо.
Он не выглядел отчаявшимся. Он выглядел сосредоточенным. Как будто он точно знал, чего хочет. Ее руки лежали у него на груди. Он дрожал или она?
— Скажи мне, что сказать. Что я могу сказать, чтобы заставить тебя хотеть меня так же, как я хочу тебя?
От этих слов у нее по спине побежали мурашки, и она задрожала. Она улыбнулась.
— Это сработало. — Она притянула его к себе и поцеловала, нуждаясь в его тепле. Нуждаясь в его рте, его коже и его вкусе. Ее пальцы нащупали край его рубашки. Она стянула ее через голову и увидела, что он улыбается, взъерошив волосы.
Он наклонился, обхватив ее обеими руками, его губы были мягкими, когда они целовали дорожку от ее рта к уху.