Укол, но Перри это ничуть не волновало. В его доме всегда было достаточно места. Даже когда Шестерка спала на полу спина к спине, места для всех всегда хватало.
— Хочешь сравнить размеры, Соболь? Держу пари, я выиграю.
Перри не знал, зачем он это сказал. Он никогда не хвастался — это больше походило на манеру Рокота — но замечание заставило Уголька оглянуться и улыбнуться, так что оно того стоило.
— Взгляни в последний раз на свою землю, — сказал Соболь, меняя тему разговора.
Перри так и сделал. Пока аэроходы пролетали мимо заброшенного поселения, он вбирал в себя все, что мог, испытывая боль и ностальгию. Пораженный этой новой, шокирующей перспективой места, в котором он жил с самого рождения.
Миновав поселение, флот повернул на запад и ускорил ход, преодолев получасовую прогулку по дюнам к океану в мгновение ока.
Пляж, на котором он научился ходить, ловить рыбу и целоваться, превратился в бело-бежевое пятно. Исчез в одно мгновение, а потом осталась только вода. Только волны, которые простирались так далеко, как он мог видеть.
Это путешествие было совсем не похоже на то, что он себе представлял. В течение многих лет он представлял себя пересекающим холмы или пустыни с Потоком в поисках Ясного Неба. Он ожидал сухопутного путешествия, а не стальной синевы океана внизу и сверкающих потоков Эфира наверху.
— Я не знаю, почему ты пошел со мной, — сказал Уголек, отрывая его от своих мыслей.
Перри посмотрел на него.
— Знаешь.
Он пересказал свой разговор с Соболем Угольку в Боевой комнате, хотя Уголек уже знал об этом. Уголек уже тогда решил помочь Потоку и сказал Перри об этом. С того самого момента, как он уступил Соболю в «Комодо», он сказал, что чувствует себя готовым.
Но теперь его глаза наполнились слезами.
— Помнишь, как я обжег тебе руку? Как ты сказал, что это была самая страшная боль, которую ты когда-либо испытывал?
Перри посмотрел на свои шрамы, разминая пальцы.
— Помню.
Уголек больше ничего не сказал. Он повернулся вперед, но Перри знал, о чем он думает. Его способности были дикими, неукротимыми. Он пытался контролировать их, но не всегда ему это удавалось.
Перри не знал, доживет ли кто-нибудь из них до следующего часа. Он был рядом с Угольком несколько раз, когда тот перенаправлял Эфир. На этот раз все будет совсем по-другому — это было единственное, в чем он был уверен.
— Я хочу быть здесь, Уголек. Мы пройдем через это, хорошо?
Уголек кивнул, его нижняя губа задрожала.
Они снова замолчали, прислушиваясь к дрожанию «Крыла дракона» и гудению двигателя. Океан казался бесконечным, гипнотическим. Пока они миля за милей двигались вперед, Перри представлял себе охоту в одиночку. Как бы он щекотал Когтя, пока тот не разразится громким, икающим смехом живота. Как бы он делил бутылку Блеска с Рокотом. Целовал Арию, чувствуя ее дыхание, вздохи, дрожь под его руками.
Он был погружен в свои мысли, пока не увидел тонкую полоску яркого света на горизонте.
Он выпрямился и присмотрелся. Это был барьер, он не сомневался.
— Ты видишь это? — спросил Уголек, глядя на него.
— Вижу.
С каждой минутой линия становилась все больше и шире, пока Перри не задался вопросом, как она вообще выглядела. Он прищурился, напрягая зрение от яркого света. Барьер казался бесконечным. Огромные извивающиеся столбы Эфира дождем сыпались сверху, но они также бежали вверх, кружась. Потоки образовывали завесу, которая была больше, чем все, что он когда-либо видел, и тянулась бесконечно — как океан, поднятый к небу.
Уголек издал скулящий звук, когда аэроход замедлился.
В шестидесяти футах внизу, океанские течения закручивались в водовороты, взбаламученные Эфиром. Переправа на лодках была бы самоубийством. Без аэроходов они были бы обречены.
Перри почти ничего не видел за завесой Эфира — это было все равно, что смотреть сквозь пламя или рябь на воде, но в мельчайших проблесках, которые он улавливал, он видел, что цвет океана там был другим.
Волны переливались от чистого солнечного света.
Ясное Небо было золотым.
Глава 41 АРИЯ
Мысли Арии перескакивали с одного предмета на другой. Отметины в виде сокола, доходящие до плеча. Сандалии из книжных переплетов. Оперные песни, дождевые черви и голос, теплый, как послеполуденное солнце. У этого всего было кое-что общее.
Перри. Каждая мысль возвращалась к нему.
Она сидела в грузовом отсеке «Белсвана» с Когтем по одну сторону и с Рокотом по другую, ее глаза были устремлены на иллюминатор в противоположной стороне отсека. Она смотрела на него с тех пор, как покинула утес, наблюдая за Эфиром снаружи и размышляя, стоит ли ей подойти ближе. Если она выглянет наружу, то может увидеть аэроход Перри.