Он удивленно отшатнулся.
— Да! Ты была одна в этом аэроходе, и я подумал… Я волновался, понимаешь? — Рокот посмотрел на Сорена, который поднял руки.
— Я не беспокоился, — сказал Сорен. — Мне просто захотелось кого-нибудь ударить, когда он это сделал.
Ария покачала головой, все еще злясь, но она не могла больше терять время.
— Ты должен идти. Вы оба. Прячьтесь. Мне нужно вернуться.
Рокот нахмурился.
— Что? Ария, ты идешь с нами.
— Я не могу, Рокот! Я обещала Перри, что присмотрю за Когтем. Я должна вернуться.
— Я дал ему такое же обещание.
— Но ты больше не можешь его держать, не так ли? Тебе следовало подумать, прежде чем становиться мишенью.
— Я всегда был мишенью.
— Хорошо, но ты сделал все еще хуже! — проорала она, ее глаза наполнились слезами.
— Он убил Лив и избил Перри. Я должен был попытаться добраться до тебя! — Рокот в гневе дернул себя за волосы, потом опустил руки. — Чем то, что я сделал, отличается от того, что ты только что сделала?
— Все по-другому, потому что мой план сработал.
Он указал пальцем.
— Ты возвращаешься обратно… к Соболю… это тот план, который сработал?
— Я только что спасла ваши жизни, Рокот!
Он злобно выругался и зашагал прочь. Ей хотелось закричать на него за то, что он ушел от нее, но это было бессмысленно. Разве не она собиралась уйти от него?
Сорен стоял, прислонившись к дереву, и делал вид, что ничего не замечает. Ей пришло в голову, что это странно. Она и Рокот ругались, а Сорен стоял рядом, спокойный и тихий.
Рокот вернулся. Он появился перед ней, его глаза были нежными и умоляющими. Она смотрела в них и не могла этого вынести.
— Ария, если я потеряю и тебя…
— Не говори больше ни слова, Рокот. Не заставляй меня сомневаться. Не заставляй меня хотеть уйти с тобой.
Он подошел ближе, его голос упал до отчаянного шепота.
— Тогда просто скажи «да». Пойдем со мной. Не возвращайся туда.
Она закрыла затуманенные глаза рукавом, ненавидя себя за то, что сейчас ей с такой легкостью хочется плакать. Это был рефлекс. Любая мелочь, напоминавшая о Перри, вызывала в ней непреодолимое побуждение к этому. Она могла сдержать слезы, но чувствовала их. Она всегда носила их с собой. Она представила, как будет держать их там всю оставшуюся жизнь. Океан слез, существующий внутри нее.
— Ария… — произнес Рокот.
Она покачала головой и попятилась.
— Я не могу, — Она пообещала Перри. Она должна была позаботиться о Когте. Не важно, какой ценой. — Мне пора, — сказала она.
Затем она побежала обратно в лагерь Соболя.
Глава 48 ПЕРЕГРИН
— Рокот, он дышит? Живой?
— Заткнись. Я пытаюсь уловить его пульс.
Перри заставил себя открыть глаза. Сквозь мутную пленку он увидел Рокота, склонившегося над его грудью.
— Отвали. Рокот, слезь с меня.
У Перри так пересохло в горле, что слова прозвучали достаточно хрипло. Он мог думать только о воде. Он жаждал ее. Каждая клеточка его тела требовала этого. В голове у него стучало. Было так больно, что он боялся пошевелиться.
Рокот вскинул голову и широко раскрыл глаза.
— Ха! — закричал он. — Ха! — Он потряс Перри за плечи. — Я так и знал! — Он вскочил на ноги и кричал, что знал это, снова и снова, пока, наконец, не растянулся на песке. — Это было ужасно. Это было так ужасно, — добавил он.
Сорен, молча наблюдавший за Рокотом, появился над Перри.
— Пить хочешь?
***
Когда село солнце, они собрались у костра, окруженные незнакомыми запахами и звуками. Каждый вдох был подобен слушанию нового языка — процесс распознавания запахов почвы, растений и животных, но также и изучение их как новых. Эта земля была зеленой и молодой, и даже несмотря на то, что он чувствовал себя опустошенным, его сердце колотилось от желания исследовать ее.
Выпив достаточно воды, что желудок свело судорогой, Перри узнал, что Рокот и Сорен сбежали из лагеря Соболя два дня назад. Они знакомились с местностью, находили пресную воду и пищу, одновременно пытаясь разработать план по уничтожению Соболя. Затем настала очередь Перри говорить. Он рассказал им, что случилось с Угольком на аэроходе.
— Это был последний раз, когда ты его видел? — спросил Рокот. — До того, как потерял сознание?
Перри задумался, вспоминая те последние мгновения. Сказать, что он потерял сознание, было бы неправильно. Он увидел белую вспышку. Но он кивнул и сказал: