Но один раз мне все же удалось добиться своего. Как-то я взял и заявил:
– Не могу больше в одежде тискаться. Не хочешь трахаться – не надо. Но я хочу посмотреть, какая ты… без этих тряпок, хочу обнимать тебя голой. Пойми! Мне это нужно. Сил нет терпеть!
– Ладно. Если ты так хочешь… – проговорила Идзуми, немного подумав. – Но обещай… – Она сделала серьезное лицо. – Только это. Чего я не хочу, делать не будешь, да?
Это случилось в воскресенье, в самом начале ноября. День выдался замечательный – ясный, хоть немного и прохладный. Родители уехали на поминки по кому-то из родственников отца. Мне тоже бы следовало, но я остался дома, сказав, что буду готовиться к экзаменам. Отец с матерью должны были вернуться поздно вечером. Идзуми пришла после обеда. Мы обнимались на кровати в моей комнате, и я стал раздевать ее. Она лежала с закрытыми глазами и молчала. Копался я долго. Пальцы у меня от рождения корявые, да еще женские наряды так по-хитрому устроены. Пока суд да дело, Идзуми открыла глаза и принялась раздеваться сама. На ней были узкие бледно-голубые трусики и такого же цвета лифчик. Не иначе специально купила для такого случая. Раньше она всегда носила белье, которое матери обычно покупают дочерям-школьницам. Вслед за ней разделся и я.
Обхватив нагое тело Идзуми, я целовал шею, грудь, гладил кожу, вдыхал ее аромат. Настоящее чудо – скинуть все с себя и лежать так, крепко прижавшись друг к другу. Я совершенно обезумел и уже изготовился войти в нее, однако Идзуми решительно отодвинулась.
– Извини, – сказала она и, взяв мой пенис в рот, задвигала языком. Ничего подобного Идзуми раньше не вытворяла. Ее язык скользил по головке, я окончательно перестал что-либо соображать и тут же изверг копившуюся во мне энергию.
После этого я долго не отпускал Идзуми, я ласкал каждый сантиметр ее тела, которое купалось в заливавших комнату лучах осеннего солнца. То был фантастический день. Мы не могли оторваться друг от друга, и я кончил еще несколько раз. А она все время бегала в ванную – полоскать рот и смеялась:
– Как все странно.
То воскресенье – самый счастливый день, который мы провели вместе за год с небольшим, пока продолжались наши встречи. Два голых человека… Что нам было скрывать друг от друга? Мне кажется, тогда я узнал об Идзуми гораздо больше, чем за все время, что мы до этого провели вместе, – да и у нее, наверное, было такое же чувство. Мы узнали друг о друге кучу необходимых вещей. Нам были важны не только слова и обещания, но и любая мельчайшая деталь. Накапливаясь, незаметно они подталкивали нас вперед. Этого, похоже, Идзуми и добивалась.
Она долго лежала, устроив голову у меня на груди и будто прислушиваясь к ударам моего сердца. А я гладил ее волосы. Мне было семнадцать. Почти взрослый парень. Жизнь была прекрасна.
Часа в четыре, когда Идзуми уже собиралась уходить, в прихожей вдруг раздался звонок. Поначалу я решил не открывать: «Кто это еще ломится? Не буду выходить, позвонит и уйдет». Но звонок не унимался, он рассыпался настойчивыми трелями. «Вот черт!» – подумал я. Идзуми побелела как полотно:
– Родители вернулись?
Соскочив с кровати, она принялась собирать разбросанную одежду.
– Да не бойся ты так. Не могут они быть так рано. И потом – у них ключи есть. Чего тогда звонить?
– Мои туфли! – проговорила она.
– Туфли?
– Я туфли в прихожей оставила.
Я кое-как влез в одежду, запихал в шкаф ее туфли и отворил дверь. На пороге стояла тетка – мамина сестра. Она жила одна, в часе езды на электричке, и время от времени наведывалась к нам развеять скуку.
– Что случилось? Звоню-звоню… – спросила тетка.
– Музыку слушал, в наушниках не слышно ничего, – отвечал я. – Родителей нет. На поминки уехали, вернутся поздно. Ты, наверное, знаешь, тетя?
– Знаю-знаю. Я тут заезжала кое-куда по делам и подумала: надо бы тебе ужин приготовить, пока ты занимаешься. Я уже все купила.
– Ну тетя! Что-что, а ужин я сам могу сварганить. Я же не дитё малое, – сказал я.
– Но я уже купила все. А у тебя времени совсем нет. Занимайся спокойно, я все приготовлю.
Вот влипли, подумал я. Ну ё-моё! Как же Идзуми домой вернется? У нас в доме, чтобы попасть в прихожую, надо было пройти через гостиную, а потом топать до ворот мимо кухонного окна. Конечно, можно было сказать тетке, что Идзуми – моя подружка, в гости, мол, пришла, но я ведь должен был изо всех сил готовиться к экзаменам. А какие могут быть занятия, если я девчонку к себе позвал? Просить тетку не рассказывать родителям – бесполезно. Тетушка вообще человек неплохой, но не из тех, кто умеет хранить секреты.
Пока она разбирала на кухне продукты, я поднялся к себе на второй этаж, прихватив туфли Идзуми, и рассказал, что произошло.