— Однако, мисс Драхман, — вмешался Файндхорн. — Николсон знает, что говорит. В Англии есть три прекрасных специалиста, и один из них — его дядя. — Он сделал рукой подытоживающий жест. — Ноя пригласил вас сюда не для того, чтобы обсуждать возможности пластической хирургии…
Он резко оборвал свою речь, ибо клаксон над его головой разразился внезапным настойчивым звоном, разбившимся на два длинных и один короткий, означавшие сигнал бедствия. Николсон первым вылетел из комнаты, ощущая дыхание Файндхорна за спиной.
На севере и востоке гром глухо раскатывался вдоль далекого горизонта, сопровождая прерывистые вспышки молний, озарявшие пролив Райо и внутренний вихрь тайфуна. Над головой неслись лавинами тучи, едва различимые на темном небе, роняя первые огромные тяжелые капли дождя, разбивавшиеся о крышу рулевой рубки так гулко и размеренно, что их можно было сосчитать. На юге и западе, однако, не было ни дождя, ни грома, — лишь редкое сверкание молнии робко и кратковременно разрывало небо над далекими островами, после которого мрак казался еще более непроницаемым. Впрочем, не таким уж и непроницаемым: в пятый раз за последние две минуты наблюдатели на капитанском мостике «Виромы», положив локти на ветровой щит и крепко прижав бинокли к напряженным глазам, выхватывали из темноты один и тот же сигнал, мигавший на юго-западе: серии приблизительно из шести вспышек, очень слабых и длившихся в общей сложности не более десяти секунд.
— Двадцать пять право руля на этот раз, — пробормотал Николсон, — и опять все сначала. Я бы сказал, что положение этого «нечто» стационарно, сэр.
— Почти. — Файндхорн опустил бинокль и, протерев уставшие глаза, снова поднял его. — Поразмышляйте-ка вслух, мистер Николсон.
Николсон усмехнулся в темноте. Капитан сказал это таким тоном, словно сидел на крыльце своего бунгало, а не находился вместе с танкером, шестьюдесятью вверенными ему жизнями и тысячами тонн груза на миллион фунтов стерлингов в самом сердце тайфуна.
— Рассчитывать следует на все что угодно, сэр. — Николсон отнял от глаз бинокль и задумчиво всмотрелся в темноту. — Это может оказаться световым маяком, бакеном или буем, но не похоже: в этих водах таковых нет, к тому же я не встречал ни одного, работающего в такой последовательности.
Файндхорн подошел к двери рулевой рубки, приказал вдвое убавить скорость и снова встал рядом с Николсоном.
— Продолжайте, — сказал он.
— Может быть, это японский военный корабль — эсминец — и вновь я, вероятно, ошибаюсь: только безумцы вроде нас могут рассиживаться в пекле тайфуна… Кроме того, любой здравомыслящий капитан эсминца выждал бы и в подходящий момент ослепил нас прожекторами с минимальной дистанции.
Файндхорн кивнул.
— Вы в точности пересказали ход моих мыслей. Однако, действительно, рассчитывать следует на все что угодно. Смотрите, это движется!
— Да, и приближается. Судно на плаву, все в порядке… Возможно, это подводная лодка, на которой по шумам в гидрофоне поняли, что рядом большой корабль, и теперь хотят уточнить наш курс, скорость, а если удастся, спровоцировать дать им визирную линию для запуска торпеды.
— Не очень-то убежденно звучит.
— Полностью убежденным я не могу быть, сэр. Я просто не вижу причин для беспокойства. В такую ночь любую подводную лодку столь сильно болтает, что она не попадет и в «Куин Мери» с сотни футов.
— Согласен. Вероятно, это очевидно для каждого, лишенного нашей подозрительности. Итак, кто-то лежит в дрейфе — возможно, готовит к спуску шлюпки или плоты и отчаянно нуждается в помощи. Но рисковать мы не будем. Свяжитесь по телефону со всеми орудиями и пулеметами, пусть возьмут сигнал на прицел и не снимают пальца со спусковых крючков. Скажите Вэньеру, чтобы поднялся сюда. И распорядитесь убавить ход до самого тихого.
— Есть, сэр.
Николсон вошел в рулевую рубку, а Файндхорн снова поднес к глазам бинокль и раздраженно буркнул, когда кто-то зацепил его за локоть, но, развернувшись вполоборота, понял, кто перед ним стоит еще до того, как человек заговорил. Даже на открытом воздухе пары виски, казалось, заполонили все вокруг.
— Что, черт побери, происходит, капитан? — гневно и сварливо спросил Фарнхольм. — Из-за чего суматоха? Этот ваш проклятый клаксон чуть не раздробил мне перепонки.
— Мне очень жаль, что доставили вам неудобства, генерал. — Тон Файндхорна был вежливым и бесстрастным. — Это был сигнал тревоги. Мы заметили подозрительные огни, и, вполне возможно, нас ждут неприятности. — Его голос слегка изменился. — Боюсь, я должен попросить вас покинуть мостик. Никому не дозволено находиться здесь без специального на то разрешения. Сожалею.