В центральной части магазина высились стеллажи, делившие пространство на отделы для разных возрастов. Книжки-игрушки, книжки с картинками, «учимся читать», «для начальной школы», «для подростков», «для юношества». В задней части магазина располагались читальный зал, где регулярно устраивали чтения для ребятишек, и мастерская. Мягкие стулья и кресла-мешки так и манили задержаться тут подольше. Все свободные поверхности и укромные уголки были заставлены мягкими игрушками, журналами, жестяными баночками, раскрасками, куклами, репродукциями, блокнотами с Зайчушкой-Попрыгушкой, маленькими рюкзачками и кружками с отзывами родителей, бабушек и дедушек. Сувениры раскупали даже быстрее, чем книжки, что помогало магазину держаться на плаву.
Флора завозилась, я снова предложила ей соску, и она радостно вцепилась в нее деснами. Без сомнения, она была самой покладистой новорожденной в мире.
Я подошла к стеллажу, стоявшему на отшибе, возле входной двери. Это был особый стеллаж «Кроличьей норы» – сюда ставили книжки о кроликах. Для Зайчушки-Попрыгушки выделили целую полку, на других вперемешку стояли «Банникула», «Кролик Питер», «Зефирка», «Заинька», «Бархатный кролик», «Крольчонок Фу-фу» и, конечно же, «Приключения Алисы в стране чудес» с белым кроликом на обложке.
Внезапно со второго этажа, из располагавшегося над магазином жилого помещения, послышался шум шагов, и я вскинула голову. Надо же, я и не знала, что новый владелец поселился тут. Это значило, что он может объявиться в любую минуту. От напряжения все внутри сжалось в комок. А затем взгляд мой упал на меловую доску, которую в рабочие часы всегда выставляли перед входом в магазин.
И я поняла, что не удержусь. Сняла рюкзак, достала из-за стойки ведерко с мелом и принялась за работу.
ДОМ! ВОТ ЧТО ОБОЗНАЧАЛИ ЭТИ МЯГКИЕ ПРИКОСНОВЕНИЯ НЕВИДИМЫХ РУК. ЧЬИ-ТО ЛАСКОВЫЕ ПРИЗЫВЫ, КАК ЛЕГКОЕ ДУНОВЕНИЕ, ВЛЕКЛИ, ПРИТЯГИВАЛИ И МАНИЛИ ВСЕ В ОДНОМ И ТОМ ЖЕ НАПРАВЛЕНИИ[8].
Закончив выписывать цитату из «Ветра в ивах», я нарисовала в нижней части доски мистера Крота, мистера Крысси, мистера Жаба и мистера Барсука. Поднялась на ноги и, обернувшись, обнаружила, что за мной, прислонившись к стойке, наблюдает незнакомец.
От неожиданности я едва не выронила мел, а Флора, снова выплюнув соску, бурно выразила свое неудовольствие.
– Боже правый! Вам никто не говорил, что подглядывать нехорошо? – выпалила я куда резче, чем собиралась. И, покачав Флору, добавила, обращаясь к ней: – Ну-ну, тебе еще повезло, что я на ногах устояла.
Губы мужчины тронула улыбка, он примирительно вскинул руки.
– Приношу вам обеим свои извинения. Я не хотел мешать вам рисовать. – Протянув руку, он поймал раскачивавшуюся на цепочке соску и снова предложил ее Флоре. Она лениво моргнула, выдула пузырь из слюны и ухватила соску губками. – Насколько я понимаю, это Флора? Марло вчера вечером все уши мне о ней прожужжала. Бога ради, объясните, как она держится в этой штуке? Это не опасно?
Он принялся с таким серьезным видом изучать обмотанный вокруг меня слинг, что я, не удержавшись, улыбнулась. Убрала ведерко с мелом за стойку и похлопала по крепкому узлу у себя на бедре.
– Вы удивитесь, но нет, это совсем не опасно. Я Блу Бишоп.
– Знаю. Мы уже встречались раньше. Смотрю, вас по-прежнему на каждом шагу подстерегают находки. – Он со смехом кивнул на Флору.
Удивленная, я повнимательнее вгляделась в его лицо.
– Я что, отыскала для вас какую-то потерянную вещицу?
Бог свидетель, я многим помогла отыскать пропавшие вещи. Правда, не всегда по собственной воле. Меня вел к ним ветер, но объяснить это было практически невозможно.
Как-то в детстве я попыталась рассказать о своих взаимоотношениях с ветром Твайле. Поведала ей, что он подталкивает и направляет меня, притом порой это случается в те дни, когда окружающим кажется, что на улице тишь да гладь. Что каждое утро он заставляет меня гулять по огибающей Баттонвуд тропе, а в другое время приводит туда, где кто-то из жителей что-нибудь потерял. Как-то раз, например, я благодаря ему оказалась на парковке, где моя учительница обронила ключи.
Твайла тогда сказала мне, что способность находить потерянное – это особый дар и мне не стоит никому о нем рассказывать. И я по сей день не знала, пыталась ли она защитить меня от насмешек – ведь люди, услышав такое, наверняка решили бы, что у меня не все дома, или просто шутила, полагая, что у меня разыгралось воображение. Так или иначе, но за все эти годы я рассказала о своем даре только самым близким – Перси, Марло и Мо. Да и то лишь для того, чтобы объяснить, почему я вечно где-то брожу.