Не знаю, пером ли писал Платан на пуговицах свои наставления, но топором их было уж точно не вырубить. Обращаться к Пуговичному дереву за напутствием можно было лишь в том случае, если ты готов последовать его совету. Те же, кто им пренебрегали, навлекали на себя жестокое проклятие. За то, что не прислушались к мудрости дерева, они обречены были не знать счастья до конца своих дней.
Несколько месяцев назад, измученная тем, что мне никак не удавалось усыновить ребенка, я и сама ходила к Платану за советом. Хотела узнать, права ли я, что не оставляю попыток, хоть каждая из них и грозит новым разочарованием. И именно ответ Пуговичного дерева дал мне силы позвонить в частное агентство. На пуговице, которую я получила, было написано:
Любовь стоит риска. Любовь – это жизнь.
Я сглотнула комок в горле. Марло была права: я боялась, что, оставив попытки осуществить свою мечту, навлеку на себя проклятие. Но в первую очередь мной двигало страстное желание стать мамой, обрести семью, впустить в дом счастье, вырастить ребенка достойным человеком.
– Ладно, как только вернемся, сразу же позвоню в агентство.
– И снова начнешь ходить в «Аромат магнолий»? Кстати, о тебе недавно Мэри Элайза спрашивала.
«Ароматом магнолий» назывался дом престарелых и реабилитационный центр, где Марло занималась волонтерством по понедельникам. Пару раз она и меня брала с собой, но вскоре я поняла, что мне там не будет покоя – слишком уж близко к городу располагалось это заведение. Некоторые пациенты меня узнали и тут же принялись судачить о нашей семье. Больше всего их занимало ограбление банка, в результате которого сгорело несколько сотен тысяч долларов и погибли два моих брата. Обсуждать эту тему мне совершенно не хотелось.
– И что ей нужно? Снова языком почесать?
В прошлый раз, когда я приходила в «Аромат магнолий», меня буквально вынесло из палаты Мэри Элайзы потоком ее проклятий. Марло и медсестры пытались убедить меня, что она не в себе, якобы после подкосившего ее в прошлом году сердечного приступа у нее от недостатка кислорода помутилось в голове. Но я-то знала правду. Она никогда не жаловала ни меня, ни моих близких. Обзывала нас варварами и другими милыми прозвищами. Несмотря на то что замужем Мэри Элайза была за проповедником, человека, более склонного судить других, мне в жизни встречать не доводилось. Даже странно, что ее сын Шеп, наш местный полицейский, вырос славным парнем.
– Может, она хочет извиниться за свое поведение.
Я сморщила нос.
– Спасибо, конечно, но я, пожалуй, откажусь. Не хочу снова довести ее до белого каления. Не забывай, что у нее слабое сердце.
Марло скрестила руки на груди.
– Ниточки, Блу, родная моя. Ниточки.
И мне моментально представилось, как агентство отказывает мне в усыновлении ребенка из-за того, что я жалкая одиночка. Я набрала в грудь побольше воздуха. И прошипела сквозь зубы:
– Ладно, приду.
Марло подхватила меня под руку и отозвалась:
– А радости-то сколько! Пациенты купаться будут в твоей любви.
Я растянула губы в фальшивой улыбке.
– Просто не терпится поскорее попасть в «Аромат магнолий»!
Она рассмеялась, и страхи мои при звуках этого искреннего смеха слегка побледнели, а на душе стало легче.
– Тогда в четверг, в шесть. И знаешь, милая, даже если ты будешь действовать по принципу «стерпится – слюбится», меня это устроит.
– В четверг? Не сегодня? – уточнила я, совершенно не расстроенная задержкой. Мне просто стало любопытно: ведь после того как Мо поставили диагноз, Марло стала придерживаться четкого расписания. В «Магнолии» она ходила по понедельникам. И никак иначе.
– У меня сегодня вечером встреча назначена, так что пришлось попросить, чтоб мою смену перенесли.
Я взглянула на нее искоса.
– Еще одна загадочная встреча? Это уже третья за месяц.
– Вовсе не загадочная.
– Правда? И с кем же ты встречаешься?
– Кое с кем.
– Чтобы обсудить?..
– Кое-что.
– Ах вот как. Ну теперь-то все яснее ясного.
Стоило нам приблизиться к окружавшей Пуговичное дерево поляне, как налетел ветер, и меня снова захлестнуло предчувствием беды. Я замерла. И, внезапно занервничав, спросила:
– Погоди-ка. Ведь эти неприятности, которые я в воздухе ощущаю, к тебе не имеют никакого отношения, правда?