В следующую секунду Клифтона резко отстранила крепкая рука генерала Рэдфорда, заместителя Хиллмана, склонившегося над телом. Несмотря на то, что выражение лица генерала оставалось спокойным, его левое веко подергивалось от нервного тика.
– Черт побери! Это приступ безумия, – услышал Клифтон, прежде чем упал в обморок.
* * *
Красный контроль передает на Центральный контроль: с пятнадцати часов сорока трех минут цепь № 1 не функционирует.
Центральный контроль передает на Красный контроль: Цепи проверены. Должно быть, где–то перегорел предохранитель. Перезвоните мне.
Красный контроль передает на Центральный контроль: Пятнадцать часов пятьдесят минут. Цепь № 1 по–прежнему не функционирует.
Центральный контроль передает на Красный контроль: Цепи проверены, все исправлено. Проверьте еще раз.
Красный контроль передает на Центральный контроль: Все проверено. Происходит что–то непонятное.
Центральный контроль передает в Службу Безопасности № 1: Красный контроль № 1 не функционирует уже в течение десяти минут. Что делать?
Служба Безопасности № 1 передает на Центральный контроль: У нас нет электриков. Разбирайтесь сами.
Центральный контроль в Службу Безопасности № 1: Вы не поняли. Что–то случилось в кабинете мистера Хиллмана.
Служба Безопасности № 1 на Центральный контроль: Я соединяюсь с кабинетом.
Служба Безопасности № 1 передает на пост 2211: Срочно соедините меня с генералом Рэдфордом.
Пост 2211 передает на Центральный контроль: Рэдфорд слушает. В чем дело?
Служба Безопасности № 1 передает на пост 2211: Красный контроль передает, что кабинет Хиллмана не подключен к цепи. Возможно, Хиллман отключил аппарат случайно. Вы можете позвонить ему по телефону?
Пост 2211 передает в Службу Безопасности № 1: Что вы придумали? Я не буду из–за такого пустяка беспокоить шефа. Подождите, когда он выйдет из кабинета.
Служба Безопасности № 1 передает на пост 2211: Необходимо срочно проверить цепь № 1.
Пост 2211 передает на пост 1А: Почему пост 1 не отвечает? Мистер Хиллман в своем кабинете?
Пост 1А передает на пост 2211: Да, он у себя в кабинете с четырнадцати часов. Мы не видели, чтобы он выходил.
Пост 2211 передает на пост 1А: Он один в кабинете?
Пост 1А передает на пост 2211: Да, один.
Пост 2211 передает на пост 1А: Постучите в дверь кабинета. Телефон не отвечает. Скажите, что с ним хочет поговорить генерал Рэдфорд.
Пост 1А передает на пост 2211: Хиллман не отвечает. Внутренний телефон и телесвязь функционируют.
Пост 2211 передает на пост 1А: У вас есть запасной ключ от его кабинета на случай пожара. Откройте дверь.
Пост 1А передает на пост 2211 (спустя несколько минут): Дверь кабинета Хиллмана закрыта изнутри на ключ.
Пост 2211 передает на пост 1А: Я поднимаюсь. Приготовьте инструменты, чтобы взломать дверь.
Пост 2211 передает в Службу Безопасности № 1: Говорит Рэдфорд. Что–то случилось с Хиллманом: он не отвечает на телефонные звонки. Стучали в дверь, он не открывает. Предупредите Зеленый контроль и Коричневый контроль. Вызовите доктора Джеймса Бака. Предупредите контроль 10: никто не должен выходить из здания до нового распоряжения.
Служба Безопасности № 1 передает на Зеленый и Коричневый контроль: Внимание. Что–то случилось с Хиллманом в его кабинете.
* * *
Фостер Хиллман побледнел, как полотно. К горлу подкатил комок. Он покачал головой и протянул руку к телефонной трубке, однако рука застыла в воздухе. Все его тело обмякло, лицо исказилось от страшной внутренней тревоги.
Телефон продолжал звонить.
Рука Фостера Хиллмана легла на трубку и резко сняла ее.
– Фостер Хиллман, – еле слышно сказал он.
На другом конце провода послышался тот же голос с легким акцентом. Хиллман слушал, одновременно пытаясь думать, но ему это не удавалось, хотя он был человеком далеко не эмоциональным.
Люди, не симпатизирующие Хиллману, говорили, будто от него веет холодом настолько, что стоит ему войти в комнату, как температура в ней опускается на несколько градусов. Обладая ясным аналитическим умом, он заставлял людей считаться со своим мнением, и к его советам прислушивался Президент США. В Пентагоне говорили: «Мудрый, как Фостер Хиллман».
Голос в трубке становился все более настойчивым и угрожающим.
Фостер Хиллман стоял перед такой жгучей и неотвратимой дилеммой, что был неспособен не только думать, но и пошевелиться. Половину жизни он регистрировал в мозгу информацию, отмеченную «сверхсекретностью». И вот сейчас от него требовали эту информацию, что противоречило всем приобретенным им рефлексам, воспитанию и мировоззрению.