– Вам сейчас очень горько?
– Разумеется. – Эккерт оперся одной рукой на банкетку, а другой задумчиво потер лоб. – Теперь-то я вижу, почему он тогда решил завязать. Вначале я не понимал всех масштабов его предательства. Мне было жаль и Дану, и ее ребят, но раз человек умер, чем же тут поможешь. – Он пожал плечами, потом улыбнулся и удрученно, и одновременно как-то неожиданно энергично: – Ну да ладно. Дело это прошлое, надо жить дальше.
– Очень благородно с вашей стороны.
Он беззаботно махнул рукой и взглянул на часы.
– Пожалуй, на сегодня хватит. У меня завтра ровно в семь утра деловой завтрак. Надо выспаться. Вас проводить?
Я отставила пустую кружку и поднялась.
– Сама найду. Тут ведь до ворот прямая дорога. – Я протянула ему руку, и мы попрощались. – Спасибо, что уделили мне время. Возможно, мне придется еще к вам обратиться. Вы мою карточку пока не потеряли?
Он вытащил визитку за уголок из кармана рубашки, продемонстрировав, что карточка при нем.
– Если Венделл объявится, вы не могли бы дать мне знать?
– Безусловно, – ответил он.
Я поднялась по трапу, пригнулась, выходя в дверь, и оказалась на палубе. Спиной я непрерывно ощущала, что Эккерт смотрит мне вслед с улыбкой человека, глубоко погруженного в свои собственные мысли. Странно, но только теперь у меня возникло ощущение, что реакция Даны на мое появление была более естественной и искренней.
9
Дорога пешком до дома заняла меньше десяти минут. Морской воздух бодрил, и спать мне совершенно не хотелось. Поэтому вместо того, чтобы открыть калитку и пройти к себе, в заднюю часть двора, я повернулась и направилась дальше по улице, в таверну "У Рози", находившуюся в полуквартале от дома.
В прежние времена заведение Рози было похоже на пещеру: скудно освещенное и вечно пустое, оно, несомненно, должно было постоянно находиться на заметке у санитарной инспекции. Обычно я встречалась в таверне с клиентами: там нас никто не беспокоил. Я могла спокойно зайти сюда совершенно одна, в любое удобное мне время, не опасаясь привлечь к себе нежелательное внимание каких-нибудь прохвостов или грубиянов. Конечно, сама Рози могла иногда мне нахамить, но больше никто бы и не попытался. Совсем недавно, однако, таверну открыли для себя спортивные фанаты. Самые различные команды превратили ее в место своих сборищ, особенно по случаю какой-нибудь очередной победы, которую непременно надо было отпраздновать. Рози, умеющая, когда хочет, быть невыносимо непреклонной, на мое удивление, полюбила эти развлечения самцов и даже получала от них удовольствие. Во всяком случае, она пошла на беспрецедентный для нее шаг: отдала одну из полок бара под их награды, и теперь там гордо красовалась постоянная выставка крылатых серебряных ангелов, держащих над головой земной шар. Дескать, сегодня мы выиграли чемпионат по боулингу. А завтра весь свободный мир будет наш.
Как обычно, в таверне дым стоял коромыслом, а мой любимый столик в тыльной части зала был занят компанией каких-то буянов. Рози нигде не было видно, но на табуретке за стойкой бара восседал Вильям, оглядывавший зал с выражением горделивого удовлетворения. Похоже, все заводилы его отлично знали, потому что непрерывно обменивались с ним шуточками и репликами.
Генри сидел за своим столиком в одиночестве, склонив голову над блокнотом, на листках которого уже вырисовывался кроссворд, названный его автором "Пошпионим малость". Над этим кроссвордом он работал почти всю неделю, беря для него материал из популярных шпионских книжек и телесериалов. Генри регулярно публикует свои кроссворды в тех тонких сборниках, что продаются в любой продуктовой лавке. Этим он немного подрабатывает. Но самое главное и самое удивительное, что его имя известно в кругу тех, кто увлекается кроссвордами, ребусами и шарадами. Одет Генри был в модные широкие хлопчатобумажные брюки и белую майку-безрукавку, лицо его все покрылось морщинами от напряжения, настолько он погрузился в работу. Не спрашивая разрешения, я пододвинула к его столику еще один стул, развернула его задом наперед и уселась верхом, положив руки на спинку.
Генри бросил в мою сторону недовольный взгляд, но, узнав, тут же смягчился.
– А я думал, это кто-нибудь из них.
Я обвела взглядом собравшихся в зале.
– Интересно, где и в чем мы допустили ошибку? Год назад здесь было тихое и спокойное место, вечно пустое. А теперь зоопарк какой-то. Как подвигается твой кроссворд?
– Мне нужно слово из восьми букв, которое бы начиналось на "О". А оканчивалось... ну, оканчиваться оно может почти как угодно.
Такое слово вдруг мгновенно возникло у меня в голове, и я, загибая пальцы, принялась считать буквы.
– Обманщик, – сказала я наконец.
Генри посмотрел на меня невидящим взглядом, что-то просчитывая в уме.
– Неплохо. Принимаю. А теперь по вертикали, пять букв...
– Нет, давай на этом остановимся, – перебила я его. – Ты же знаешь, у меня с кроссвордами никогда ничего не получается, я только изнервничаюсь, и все. С этим словом меня просто осенило, вот я и угадала. На том и закончим.
Он закрыл блокнот, бросил его на стол и заложил карандаш за левое ухо.
– Пожалуй, ты права. На сегодня хватит. Ты что будешь пить? Я тебе возьму.
– Ничего. На сегодня я свое уже выпила, но могу посидеть с тобой за компанию, если ты чего-нибудь возьмешь.
– Да нет, с меня тоже достаточно. Как пообщалась с Даной Джаффе? Договорились до чего-нибудь?
– Я и не рассчитывала договариваться. Просто познакомилась. А заодно повидалась и с прежним партнером Венделла.
– И что он тебе рассказал?
Пересказывая свои беседы с Даной Джаффе и Карлом Эккертом, я вдруг увидела, что взгляд Генри устремился на дверь из кухни. Я непроизвольно повернулась и посмотрела туда же.
– Нет, вы только поглядите! – проговорила я.
Из кухни выходил Вильям с подносом, доверху заставленным тарелками. Для восьмидесятишестилетнего человека это была солидная ноша. По своему обыкновению, облачен он был в костюм-"тройку" с отлично накрахмаленной белой рубашкой и безукоризненно повязанным галстуком. Вильям очень похож на Генри, они вполне могли бы сойти за близнецов, хотя на самом деле их разделяют два года. В этот момент Вильям выглядел крайне довольным собой и энергичным. Он явно пребывал в отличном настроении. Сейчас-то я в самый первый раз и обратила внимание на произошедшие в нем перемены. Семью месяцами раньше, когда он только приехал к Генри, это был человек, патологически одержимый самим собой и состоянием своего здоровья, зацикленный на болячках и недугах. Вильям привез с собой все свои медицинские анализы и историю болезни и, сверяясь с ними, непрерывно что-нибудь проверял: биение сердца, частоту пульса, работу пищеварительного тракта, аллергические реакции, непрестанно обнаруживая у себя признаки все новых и новых заболеваний. Его излюбленным времяпрепровождением стало посещение местных похорон: выражая соболезнования родственникам покойного, он тем самым подтверждал и доказывал себе, что сам-то еще жив. Вскоре после того, как у них с Рози завязался роман, Вильям немного взбодрился и начал оживать, и теперь уже был в состоянии трудиться с ней рядом полный рабочий день. Почувствовав, что мы за ним наблюдаем, он счастливо улыбнулся. Поставив поднос, Вильям принялся составлять с него тарелки. Один из сидевших за столом что-то сказал ему. Вильям расцвел от удовольствия, и они энергично хлопнули друг друга по рукам.
– Чему это он так радуется?
– Он сделал Рози предложение.
– Ты шутишь! – Я пораженно уставилась на Генри. – Нет, правда? Господи, как чудесно! Какая неожиданность, ведь это же надо, а?! Мне даже не верится.
– Ну, я бы не сказал, что это такая уж неожиданность. Просто лишний раз доказывает, что если люди "живут в грехе", то всегда происходит неизбежное.
– Они живут в грехе всего одну неделю. А теперь он готов сделать ее «честной женщиной», хотя я не очень понимаю, что эти слова означают. По-моему, это прекрасно. – Я взяла Генри за локоть и чуть сжала ему руку. – Ты же ведь ничего не имеешь против, верно? В глубине-то души?