Поскольку распространяться на эту тему ему явно не хотелось, я попробовала зайти с другой стороны.
– И как же вы попали из группы по работе с прогульщиками сюда?
– Попросил перевести меня с оперативной работы. Чтобы получить повышение, нужно отслужить год в тюрьме. Здесь дыра, а не служба. Люди тут ничего, они мне даже нравятся, но целый день приходится проводить в закрытом помещении, при искусственном свете. Все равно, что жить в пещере. И еще этот кондиционированный воздух. Лучше уж работать на улице. Немного опасности никогда не повредит. Помогает сохранять тонус. – Мы остановились перед лифтом, большим, как грузовой.
– Как я понимаю, Брайан бежал из отделения для несовершеннолетних. А за что он сидел?
Тиллер нажал кнопку и сказал в микрофон, что нам нужно подняться на второй уровень, там находились заключенные, ожидающие решения своей судьбы, а также больные. Внутри самих лифтов кнопок управления не было, что лишало узников возможности воспользоваться лифтом самостоятельно.
– За противоправное проникновение в помещение, – ответил мне Тиллер. – За ношение огнестрельного оружия и за сопротивление при аресте. Вообще-то до побега его содержали в Конноте, это тюрьма среднего режима. Тюрьмы для несовершеннолетних в наше время имеют самый строгий режим.
– Времена изменились, да? Я, признаться, всегда полагала, что тюрьма для несовершеннолетних – лишь место для невоспитанных подростков, и только.
– Это раньше так было. Когда-то таких ребят называли просто хулиганами. И родители сами могли отдавать их под опеку суда. А теперь это самые настоящие тюрьмы. И подростки в них – закоренелые преступники. Сидят за убийства, за нанесение тяжких телесных повреждений, за участие в организованных преступлениях.
– А Джаффе? Что вы можете о нем сказать?
– Парень совершенно бессердечен и бездушен. Увидите сами по его глазам. Они у него совсем пустые. Мозги у него есть, а совести никакой. Законченный социопат. По нашей информации, именно он разработал план побега, а потом подбил на него своих сокамерников: ему был нужен кто-то говорящий по-испански. По замыслу, после пересечения границы они должны были разойтись в разные стороны. Не знаю, куда направлялся он сам, но все остальные закончили свой путь трупами.
– Все трое? Мне казалось, один из них был только ранен.
– Вчера вечером умер, не приходя в сознание.
– А девочка? Ее кто застрелил?
– Об этом вам придется спросить самого Джаффе, он единственный, кто уцелел. Для него это очень удобно, и поверьте моему слову, он выжмет из своего положения все, что сможет. – Мы уже дошли до комнаты для встреч, расположенной на втором уровне. Тиллер достал связку ключей, вставил один из них в замок, повернул и распахнул дверь в пустую конурку, в которой мне предстояло беседовать с Брайаном. – Раньше я считал, что если мы все будем делать правильно, то этих ребят можно спасти. А теперь считаю большой удачей, что мы хоть на время убираем их с улицы. – Он снова покачал головой, улыбка у него была горькой. – Я уже стар становлюсь для такой работы. Надо переходить куда-нибудь в канцелярию. Обзаводиться креслом. Сейчас приведут вашего парня.
Помещение для встреч было без окна, размером примерно шесть футов на восемь. На стенах никаких украшений, только слегка поблескивала бежевая краска. Мне показалось, что чувствую ее запах. Я слышала, что в тюрьме есть специальная бригада, постоянно занимающаяся только покраской. К тому времени, когда красильщики заканчивают свою работу на четвертом уровне, уже пора снова опускаться на первый и начинать все по новому кругу. В комнате стоял небольшой деревянный стол и два металлических стула с покрытыми зеленой искусственной кожей сиденьями. Пол выложен коричневой плиткой. Больше здесь ничего не было, не считая установленной в углу под потолком телекамеры. Я села на стул, обращенный к открытой двери.
Когда Брайан вошел, меня поразил прежде всего его рост, а потом и красота. Для восемнадцатилетнего он был слишком маленьким, а его манера держаться казалась неуверенной. Такие глаза, как у него, мне доводилось видеть и раньше: очень ясные, очень голубые, наполненные какой-то больной, ноющей невинностью. В лице Даниэла, моего бывшего мужа, тоже было нечто такое, что делало его неотразимо приятным. Ну, правда, Даниэл был хроническим наркоманом. А заодно лжецом и обманщиком, прекрасно соображавшим, что он делает, и достаточно умным, чтобы отличать плохое от хорошего. Брайан же был каким-то другим. Тиллер назвал его социопатом, но я пока сомневалась в этом. У него были такие же тонкие черты лица, как у брата, только Брайан был блондином, а Майкл потемнее. Оба – худощавые, хотя Майкл отличался более высоким ростом и казался помассивнее.
Брайан сел, ссутулившись и свободно свесив руки между колен. Он выглядел застенчивым, но возможно, ему нравилось казаться именно таким... как бы подлизываться к взрослым.
– Я разговаривал с мамой. Она предупредила, что вы можете зайти.
– Она говорила тебе, зачем?
– Что-то связанное с папой. По ее словам, вроде бы он жив и здоров. Это правда?
– Пока еще мы не знаем этого наверняка. Меня и наняли для того, чтобы это выяснить.
– А вы знали папу? Я хочу сказать, до того, как он исчез?
Я отрицательно помотала головой.
– Нет, я никогда с ним не встречалась. Меня снабдили снимками твоего отца и сказали, где его видели в последний раз. Там я столкнулась с очень похожим на него человеком, но человек этот снова исчез. Я надеюсь опять его отыскать, но в данный момент у меня нет никакого представления, где он может быть. Лично я убеждена, что это был именно он, – добавила я.
– Невероятно, правда? Даже сама мысль, что он может быть жив? Я до сих пор не могу с ней свыкнуться. Совсем не представляю себе, как он может сейчас выглядеть. – У него были пухлые губы и ямочки на щеках. Мне с трудом верилось, что парень способен разыгрывать подобную чистосердечность.
– Да, наверное, это должно казаться странным, – сказала я.
– Еще как... А еще и вся эта история? Мне бы не хотелось, чтобы он увидел меня в таком положении.
– Если он вернется назад в город, – пожала я плечами, – то скорее всего, он и сам попадет в неприятности.
– Да, мама тоже так говорит. Похоже, она этой новости не сильно обрадовалась. Но, наверное, трудно ее за это винить после всего, что она пережила. Ведь если он все это время был жив, значит, он ее просто бросил.
– А ты его хорошо помнишь?
– Не очень. Майкл, мой брат, тот помнит. Вы его видели?
– Мельком. В доме у твоей матери.
– А Брендона, моего племянника, видели? Вот кого ничто не волнует. Головка, как груша. Я тут без него скучаю.
Мне уже начинала надоедать эта пустая болтовня.
– Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов насчет Мехикали?
Он поерзал на стуле, провел рукой по волосам.
– Да, скверно там все вышло, очень скверно. Мне даже вспоминать, и то страшно. Но я никого не убивал, клянусь. Это все Хулио и Рикардо, у них было оружие, – проговорил Брайан.
– А побег? Каким образом удалось его совершить?
– Гм-м, знаете что? Мой адвокат предпочитает, чтобы я об этом не говорил.
– У меня всего пара вопросов ... строго конфиденциально. Я просто хочу разобраться, что происходит, – сказала я. – И все, что ты скажешь, дальше меня не пойдет.
– Лучше я ничего говорить не буду, – пробубнил он.
– Это была твоя идея?
– Не моя, черт возьми, нет. Вы меня что, дураком считаете? Я дурак был, что согласился ... Теперь-то я это понимаю... а тогда мне просто хотелось выбраться отсюда. Я был в отчаянии. Вы когда-нибудь сидели в тюряге?
Я отрицательно покачала головой.
– Вам повезло.
– А чья это была идея? – спросила я.
Он посмотрел мне прямо в глаза. Его собственные глаза при этом были голубыми и чистыми, будто плавательный бассейн.
– Эрнесто. Он предложил.
– Вы с ним были друзьями?
– Какими друзьями?! Я его знал только потому, что мы с ним в Конноте были в одном отделении. Этот парень, Хулио, он сказал, что убьет меня, если я откажусь им помочь. Я не собирался этого делать. То есть не хотел с ними идти, но этот парень, он такой большой... здоровый такой... и он сказал, что меня отделает.