Разговор перешел на тему отношений Вильяма и Рози. Ничего нового я не услышала. Спорту и политике каждый из нас отвел ровно по одной фразе. Вскоре после этого я, чувствуя себя заметно не в духе, ушла. Генри держался, как ни в чем не бывало, но у меня на душе остался такой осадок, как будто мы с ним жутко поспорили. Спала я в ту ночь очень плохо.
В пять пятьдесят девять утра все еще лило по-прежнему, и я решила отказаться от пробежки. Простуда моя постепенно проходила, но все равно вряд ли стоило заниматься упражнениями под проливным дождем. Трудно было представить себе, что всего лишь неделю назад я, натертая какой-то противоестественной дрянью, валялась возле бассейна в Мексике. Я немного потянулась в постели, глядя в окно на едва светлеющее небо. Оно было тяжелого, серо-свинцового цвета: начинавшийся день явно располагал к какому-нибудь серьезному занятию вроде чтения. Вытащив руку из-под одеяла, я принялась рассматривать свой искусственный загар, успевший уже стать бледно-розовым. Потом задрала вверх голую ногу и только тут обратила внимание, насколько обросла у меня лодыжка. Господи, уже давно пора было побрить ноги. А то создавалось такое впечатление, будто на мне гольфы из ангорской шерсти. Наконец, когда мне надоело разглядывать саму себя, я с трудом поднялась с постели, приняла душ, побрила ноги и оделась, обрядившись в чистые джинсы it хлопчатобумажный свитер, поскольку предстоял обед с Хэррисом Брауном. Потом позавтракала, хорошенько нагрузив себя жирами и углеводами, этими природными антидепрессантами. Накануне Ида Рут предупредила меня, что она с утра задержится, и разрешила воспользоваться ее местом на стоянке. Ровно в девять часов я вошла в контору.
Когда я появилась в дверях, Элисон говорила с кем-то по телефону. Она предупреждающе, как уличный регулировщик, подняла руку, давая знак, что хочет что-то мне сказать. Я приостановилась, ожидая паузы в их разговоре.
– Ничего, не беспокойтесь, я подожду. Не спешите, – проговорила она в трубку и прикрыла ее ладонью. – Там у тебя в кабинете кое-кто есть, я разрешила подождать, – обратилась ко мне Элисон, пока ее телефонный собеседник занимался какими-то своими делами. – Надеюсь, ты не возражаешь. Если тебе будут звонить, я отвечу.
– А в чем дело?
Но Элисон уже снова переключила внимание на телефон: видимо, ее собеседник наконец-то продолжил беседу. Я недоуменно пожала плечами и направилась по коридору к своему кабинету, дверь которого была открыта. Внутри, возле окна, спиной ко мне стояла женщина.
Я подошла к столу и бросила сумочку в кресло.
– Здравствуйте. Чем могу быть полезна?
Женщина повернулась и уставилась на меня с тем особенным любопытством, с каким обычно разглядывают знаменитостей, случайно оказавшись с ними рядом. Я вдруг поняла, что и сама гляжу на нее точно так же. Мы были с ней настолько похожи друг на друга, что вполне могли бы сойти за сестер. У меня возникло ощущение, будто я вижу ее словно во сне: лицо женщины одновременно и казалось знакомым, но и как будто расплывалось передо мной, не давая возможности ясно различить все его черты. Если говорить о мелких деталях, то мы с ней были совершенно разные. Точнее, она была похожа на такую меня, какой, на мой взгляд, я сама должна представляться в глазах других. И чем дольше я в нее всматривалась, тем меньше оставалось между нами сходства. Очень быстро я поняла, что различий между нами гораздо больше, чем общего. Она была ниже ростом – пять футов два дюйма (при моих пяти футах шести дюймах) – и полнее меня, что позволяло предположить склонность к обильной пище и недостаток физических упражнений. Я уже очень давно занималась бегом трусцой и время от времени получала ясные подтверждения того, как именно огромное количество набеганных миль сказывается на моей фигуре и телосложении. Она была шире меня в талии, с несколько тяжеловатым задом и с массивной грудью. Но в то же время и лучше ухожена. Глядя на нее я поняла, как могла бы выглядеть сама, если бы не жалела денег на приличную прическу, научилась хотя бы самым основам применения косметики и обзавелась бы своим стилем в одежде. Моя посетительница была во всем шелковом, кремового цвета: длинная прямая в сборку юбка и такого же стиля жакетка – без воротника и с застежкой на пуговицах – из-под которой выглядывала кораллового цвета шелковая безрукавка с круглым вырезом. Фасон был выбран так, что в глаза бросались прежде всего ниспадающие прямые линии, и это несколько скрывало ее коренастость.
Женщина улыбнулась и протянула руку.
– Здравствуйте, Кинси. Рада познакомиться. Меня зовут Лиза, я ваша двоюродная сестра.
– Как вы меня нашли? – ошарашенно спросила я. – Я только вчера узнала, что, возможно, у меня есть тут родственники.
– И мы тоже только вчера об этом узнали. Ну, может быть, не совсем вчера. Накануне, уже поздно вечером Лена Ирвин позвонила моей сестре, Памеле, и мы с ней сразу же встретились. Лена была уверена, что вы – наша родственница. Сестры, у меня их две, просто жуть как хотели поехать сегодня со мной вместе, но потом мы решили, что для вас это может оказаться слишком большой неожиданностью. А кроме того, Таше надо было возвращаться в Сан-Франциско, а Памела дохаживает беременность и готова в любой момент разродиться.
Три двоюродных сестры сразу. Пожалуй, немного чересчур. Я решила сменить тему.
– А откуда вы знаете Лену?
Лиза сделала неопределенный жест рукой, точь-в-точь как делаю я сама.
– У нее родные живут в Ломпоке. И как только она сказала, что познакомилась с вами, мы сразу же решили, что обязательно должны вас увидеть. Гранд мы пока ни слова не говорили, но я уверена, что она тоже захочет с вами встретиться.
– Гранд?
– Ой, простите. Это Корнелия, наша бабушка. Ее девичья фамилия Ла-Гранд, а мы приставку отбрасываем и зовем ее просто Гранд. Все давно уже так привыкли. По-моему, за ней это прозвище закрепилось еще с детства.
– А что она обо мне знает?
– Да в общем-то почти ничего. Конечно, мы все знали о вашем существовании, но понятия не имели, где вы сейчас. Весь тот семейный скандал – такая глупость. Ну, то есть тогда-то его не считали глупостью. Но, Господи, насколько я знаю, это же ведь из-за него наша семья раскололась ровно пополам. Ой, а я вас не отрываю от работы? Простите, что я сразу об этом не спросила.
– Нет, нисколько, – ответила я, бросив мимолетный взгляд на наручные часики. До обеда с Брауном оставалось еще три часа. – Элисон пообещала, что ответит, если мне будут звонить, но я никаких важных звонков сейчас не жду. Расскажите мне о сестрах.
– Их было пятеро. По-моему, был и брат, но он умер еще младенцем. И они разделились на два лагеря из-за разрыва между Гранд и тетей Ритой. Вы действительно ничего об этом не слышали?
– Совершенно ничего, – ответила я. – Но я слушаю вас и до сих пор гадаю, действительно ли вы попали к тому, к кому шли.
– Абсолютно в этом уверена, – проговорила Лиза. – У вашей матери ведь была фамилия Кинси, и звали ее Рита Синтия, верно? И у нее была сестра, Вирджиния. Мы еще звали ее тетя Джин, а иногда просто Джин-Джин.
– Да, я ее тоже так называла, – тихо произнесла я. Мне всегда казалось, что это именно я придумала тете такое прозвище, и что никто другой так ее не зовет.
– Я ее знала не очень хорошо, – продолжала Лиза, – из-за того отчуждения, что возникло между ними двумя и Гранд. Ей, кстати, в этом году исполняется восемьдесят восемь, но она до сих пор просто молоток. То есть, конечно, она уже практически слепая, и со здоровьем у нее не очень хорошо, но для своего возраста молодец. Не знаю, стали Рита и Вирджиния с ней снова разговаривать или нет. Но тетя Джин время от времени приезжала навестить нас, и тогда съезжались на встречу все сестры. Все, конечно, жутко боялись, как бы Гранд не прознала об этом, но по-моему, она так ничего о встречах и не узнала. А нашу маму зовут Сюзанна. Из всех сестер она самая младшая. Не возражаете, если я присяду?