Дом, в который переезжала семья Майкла, судя по его внешнему виду, был построен в двадцатые годы: оштукатуренный снаружи, покрашенный в розовые и бежевые тона, с микроскопическим крыльцом и крошечным двориком. Наличники на окнах были тоже розовые, только более темного оттенка, и обведенные по краям светло-голубой полоской. Мне приходилось не раз бывать в таких домах. Внутри там обычно не больше девятисот квадратных футов площади: две спальни, одна ванная, гостиная, кухня и небольшая кладовка в задней части дома. Потрескавшаяся бетонная дорожка справа от дома вела к расположенному в глубине двора гаражу на две машины, над которым размещалось помещение, похожее на квартиру для холостяка.
Рабочие принялись разгружать фургон. Если они и заметили, что я за ними наблюдаю, то ничем этого не обнаружили. Я записала адрес, а потом газанула и вернулась назад к дому Даны. У меня не было повода для нового разговора с ней, но я должна была заручиться ее сотрудничеством, и надеялась, что мне удастся установить с ней контакт. Когда я подъезжала к дому. Дана как раз сворачивала на свою подъездную дорожку. Она поставила машину в гараж, взяла несколько лежавших на сиденье пакетов и сумок и открыла дверцу. Когда она заметила меня, щеки ее вспыхнули румянцем. Дана резко захлопнула дверцу, вышла из гаража и направилась по лужайке прямо ко мне. На ней были плотно облегающие джинсы, старая безрукавка и кроссовки, волосы собраны сзади и завязаны бело-голубой косынкой, которую она обвязала вокруг головы. Бумажные пакеты в руках шуршали и потрескивали, как бы подстраиваясь под ее возбужденное состояние.
– Зачем вы снова здесь? Я это расцениваю как преследование.
– Ничего подобного, – ответила я. – Мы пытаемся выйти на Венделла, и совершенно логично попробовать это сделать через вас.
Она немного снизила тон, но взгляд ее продолжал полыхать гневом и яростной решимостью.
– Если я его увижу, то позвоню вам. А до тех пор, если вы будете продолжать меня преследовать, я поставлю об этом в известность своего адвоката.
– Дана, я вам не враг. Просто выполняю свою работу. И почему бы вам не помочь мне? Вам же все равно придется рано или поздно столкнуться с этой проблемой. Скажите Майклу о том, что происходит. И Брайану тоже скажите. Иначе мне придется сделать это самой. В этом деле нам нужна ваша помощь.
Нос у нее вдруг покраснел, а рот и подбородок сложились в единый треугольник, как бывает у людей вспыльчивых и горячих. На глаза набежали слезы, и она крепко сжала губы, силясь спрятать свой гнев.
– Не учите меня, что мне делать! Я сама разберусь.
– Послушайте, не могли бы мы зайти в дом и поговорить там?
Я видела, как Дана молниеносно стрельнула глазами по окнам соседних домов. Не сказав в ответ ни слова, она повернулась и направилась к двери, на ходу доставая из сумочки ключ. Я вошла следом в дом и закрыла за нами дверь.
– У меня дела. – Она бросила сумочку и пакеты прямо у нижней ступеньки лестницы и поднялась наверх, на второй этаж, туда, где располагались спальни.
Я замешкалась и осталась стоять, глядя ей вслед, пока она не исчезла из вида. Но Дана ведь не сказала, чтобы я не ходила за ней. В следующую секунду я бросилась вверх, перепрыгивая через ступеньку, не сводя глаз с верхней площадки. Оказавшись там, сразу же увидела большую пустую комнату, которую явно только что освободили Майкл и его жена. Снаружи, перед дверью стоял большой пылесос с аккуратно свернутым проводом и разложенными рядом приспособлениями. Я подумала, что видимо, это Дана оставила пылесос здесь, полагая, что он послужит мягким напоминанием и им воспользуются, когда вынесут из комнаты мебель. Но если дело обстояло действительно так, то ее не поняли. Сейчас Дана стояла посреди комнаты, обозревая ее и, видимо, решала, с чего начинать уборку. Я остановилась в двери и прислонилась к косяку, стараясь ничем не нарушить установившееся между нами хрупкое перемирие. Дана посмотрела на меня, но в ее взгляде уже не было недавней враждебности.
– У вас есть дети?
Я отрицательно покачала головой.
– Вот так они и уходят, – проговорила она.
Комната была совершенно пустой и грязной. Там, где прежде стояла большая двухспальная кровать, на ковровом покрытии выделялся обширный чистый прямоугольник. На полу валялись брошенные вешалки для одежды, мусорная корзина была до отказа набита тем, что явно выбрасывалось в последнюю минуту. Ворс ковра был покрыт запутавшимися в ней волосами и всяким мелким мусором. Возле стены стояла швабра, рядом лежал совок для мусора. На подоконнике стояла пепельница, полностью заполненная окурками, а сверху на этой куче чудом удерживалась смятая пустая пачка из-под "Мальборо". Все картинки, которые раньше висели на стенах, увезли с собой молодые. Должно быть, они находилась еще в той стадии развития, когда украшающие дом плакаты с туристическими пейзажами или портретами рок-звезд прикрепляются к стенам прямо скотчем. Я сделала этот вывод, увидев оставшиеся следы от клейкой ленты. Занавески были сняты. Стекла покрывал серый налет, какой образуется от сигаретного дыма, и я подумала, что окна, конечно, не мыли с тех самых пор, как "дети" въехали в эту комнату. Хотя я ее видела только издалека, Джульетта не произвела на меня впечатления человека, способного, стоя на коленях, скрести пол. Наверняка, такую работу оставляли тут на долю мамочки, и я представляла себе, как Дана возьмется за нее – и с неким чувством мести – едва я оставлю ее в покое.
– Не возражаете, если я воспользуюсь вашим туалетом? – спросила я.
– Пожалуйста. – Она схватила щетку и принялась энергично выметать мусор из углов и от стен по направлению к середине комнаты.
Пока она изгоняла из помещения последние следы пребывания тут Майкла, я зашла в ванную. Обычный коврик на полу отсутствовал, как и полотенце. Дверца аптечного шкафчика была распахнута, внутри шкафчик пуст, только на нижней полочке валялись застарелые таблетки от кашля. На тех полках, где должны были бы стоять стаканы, лежал густой слой пыли. Занавески над ванной тоже не было, и потому звуки ничем не смягчались и рождали странное эхо. Я воспользовалась самым последним клочком туалетной бумаги, после чего пришлось мыть руки без мыла и вытирать их о собственные джинсы. Кто-то даже вывинтил и прихватил с собой электрическую лампочку.
Я снова вернулась в комнату, раздумывая, не предложить ли мне свою помощь. Дана обходилась без тряпки, влажной губки или каких-либо чистящих веществ и приспособлений. Она занималась уборкой так, будто процесс удаления пыли не требовал радикальных действий.
– Как дела у Брайана? Вы его еще не видели?
– Он мне звонил вчера вечером, пока проходил оформление возвращения в тюрьму. Адвокат был у него, но я не знаю, о чем они говорили. Насколько я поняла, там возникли какие-то трудности, когда его доставили назад, и кроме того, его посадили в одиночку.
– Вот как, – проговорила я.
Дана продолжала выметать с ковра, и щетка, проходя по ворсу, издавала успокаивающий шуршащий звук.
– Дана, а как он угодил во всю эту историю? Что с ним произошло?
Поначалу мне показалось, что она не собирается отвечать. Дана продолжала отметать пыль от стен, и та поднималась в воздух легкими клубами. Сделав по периметру комнаты полный круг, женщина отставила щетку в сторону и полезла за сигаретой. Потом она закуривала, и это тоже заняло некоторое время, на протяжении которого мой вопрос как бы продолжал висеть в воздухе. Наконец, Дана горько усмехнулась.
– Все началось с прогулов в школе. Когда Венделл умер... ну, или исчез... и об этом скандале широко заговорили, именно Брайан среагировал на все болезненнее других. У нас с ним каждое утро происходили настоящие бои насчет школы. Он категорически не хотел туда ходить. Ему было тогда двенадцать лет, и он перепробовал все способы. Говорил мне, что у него болит живот или голова. Устраивал скандалы. Плакал. Умолял меня разрешить ему остаться дома. И что мне было делать? Он мне говорил: «Мама, все ребята знают, что натворил папа. Они его все ненавидят, и меня тоже». Я пыталась ему втолковать, что сын за отца не отвечает, что к нему самому все происшедшее не имеет никакого отношения, но убедить его я не смогла. Он так во все это и не поверил, ни на секунду. Да и, честно говоря, от ребят ему действительно доставалось. Вскоре начались жуткие драки, Брайан начал пропускать занятия, сбегать из школы. Ему стали портить вещи, учебники, воровать у него. Это был сплошной кошмар. – Дана стряхнула целый дюйм пепла в и без того переполненную пепельницу, ухитрившись найти для него место между окурками.