По рядам пронесся шепот, затем один полицейский нерешительно поднял руку. Дуайер кивнул.
— Сэр, а как насчет воды?
— Эта беда скоро будет ликвидирована. Ремонтные работы на акведуке почти завершены, и воду пустят самое большее через неделю. Но по-прежнему сохранится нормирование, поскольку имеет место снижение уровня грунтовых вод на Лонг-Айленде и очень низок уровень в резервуарах. И это приводит к еще одной проблеме. Мы каждый час передаем по телевидению предупреждения, мы поставили в порту столько охраны, сколько только смогли. Но люди по-прежнему пьют речную, воду. Не знаю, как они это могут делать, — чертова река превратилась в настоящую канализационную трубу, — но они это делают. И причем не кипятят ее, что равносильно самоубийству. В больницах зафиксировано множество случаев дизентерии и тифа и Бог знает чего еще. А до конца зимы дела будут обстоять еще хуже. На доске объявлений вывешен список симптомов этих заболеваний, и я хочу, чтобы вы их запомнили наизусть, смотрели во все глаза и докладывали в управление здравоохранения обо всех подозрительных случаях. Сделайте прививки — и вам не о чем беспокоиться. В управлении есть все необходимые вакцины. — Дуайер наклонил голову, прислушиваясь к шепоту в ближайших рядах, и нахмурился. — По-моему, кто-то сказал «государственный чиновник». Может быть, мне послышалось. Однако давайте с этим разберемся. Это выражение выдумали коммуняки, и в том смысле, в котором они его употребляют, оно означает, что тот, кто доводит линию партии до масс, продает им прошлогодний снег, всякую чушь. Но в этой стране мы работаем совсем по-другому. Возможно, я государственный чиновник, но я говорю вам правду, чтобы вы могли выйти на улицу и выполнять свою работу. Есть еще вопросы?
В рядах царило молчание. Вопросов не было, и Энди неохотно поднял руку.
— Да? — сказал Дуайер.
— Сэр, что делать с рынками? — спросил Энди, и все повернулись к нему. — Блошиный рынок на Мэдисон-сквер, там полно продуктов, рынок в Грамерси-парке…
— Хороший вопрос: сегодня это самые горячие точки. Большинство из вас будут сегодня дежурить на этих рынках или недалеко от них. Наверняка возникнут недоразумения у складов, когда их не откроют, и еще будут проблемы на Юни-он-сквер с этими стариками — они всегда бузят. — Его слова были встречены одобрительным смехом. — Магазины распродадут все что есть и закроются, об этом мы позаботимся, но рынки нельзя контролировать точно так же. Продукты питания можно будет купить только там, и люди очень быстро это поймут. Смотрите во все глаза и, если что-нибудь начнется, тут же примите решительные меры, чтобы пламя не перекинулось дальше. У вас есть дубинки и газ; используйте их, если возникнет необходимость. У вас есть пистолеты, но их лучше не вынимать из кобуры. Нам не нужна стрельба без разбору, от этого будет только хуже.
Больше вопросов не последовало. Детектив Дуайер ушел до того, как всем выдали персональные задания, и больше его не видели. Когда стражи порядка вышли на улицу, дождь почти прекратился, и город окутал плотный холодный туман. У обочины стояли два грузовика с брезентовыми крышами и старый городской автобус, выкрашенный в грязный оливковый цвет. Половина окон в нем была забита фанерой.
— Оплачивайте проезд! — крикнул Стив, входя вслед за Энди в автобус. — Интересно, откуда достали такой антиквариат.
— Из городского музея, — ответил Энди. — И эти гранаты тоже. Ты их видел?
— Я их пересчитал, к твоему сведению, — сказал Стив, плюхаясь на потрескавшееся пластиковое сиденье рядом с Энди.
У обоих на коленях лежали ранцы с гранатами. Энди открыл свой и вынул зеленую коробку.
— Читай, — сказал он, — если умеешь.
— Я учился в колледже, — пробурчал Стив, — я могу читать по-ирландски также хорошо, как и по-американски. «Граната, под давлением… слезоточивый газ… МОА-397…»
— Самая заметная надпись внизу.
— «Герметически закрыто в арсенале Сент-Луиса, апрель 1974 года». Ну и что? У этой ерунды нет срока годности, она не портится.
— Не думаю. Из слов нашего государственного чиновника следует, что нам они сегодня могут понадобиться.
— Ничего не будет. Для беспорядков чересчур сыро.
Автобус с дребезжанием остановился на углу Бродвея и Уорт-сквер. Лейтенант Грассиоли ткнул пальцем в Энди и кивнул на дверь.