Стоянцев протягивал бутылку, когда Николай усмехнулся:
-Знаете, Саша, но я верю ему до сих пор. Даже если звезд и нет, даже если и мы никуда не отправимся, я буду верить Кедлеру. И уверен, что и Настасья тоже будет.
-Но почему? - спросил отхлебывающий Тормундский.
-А кому верить еще? - Николай, забыв о приличиях, уселся на пол с возмущающимся. - Разве кто-то еще достоин моей веры больше, чем Кедлер? Вы дурак, Саша, лишь потому, что верите его словам, потому что принимаете их за истину - когда как истина вовсе в другом: чем бы ни оказались эти звезды, и где бы в итоге не оказались мы - там мы нужнее, чем внутри собственной страны, покинутые и ненужные.
-Но вы люди науки, все вы...
-Науки? Какой науки, Саша? - скривился Николай. - Вы правда дурак, если думаете, что мы здесь ради науки. Он обещал нам звезды, а не науку - потому что тоже понимает, что она не нужна! Кедлер куда умнее и вас, и меня, и даже Настасьи Михайловны, моей любимой жены - Кедлер видит, что весь фундаментализм вырождается и становится набором прикладных инструкций - вот наша наука! Я химик - и я нужен лишь для создания пищи из ничего, вот Виктор - биолог, и он тоже лишь для этого нужен, а Кедлер...знаете, Саша, он понимает, что в звездах есть цель только лишь потому, что они не гонят нас взашей, не убивают в нас наше желание и не делают нас озлобленными чередой увольнений и унижений...
-Но если там ничего нет?! - вскрикивает Тормундский.
-Значит, там и не будет нас. - С улыбкой заключает Николай. - Называйте это профессиональным суицидом - но лучше быть кучкой пепла внутри сгорающей звезды, чем никому не нужным ученым. Ну, или в вашем случае - журналистом. Настасья Михайловна?
-Как всегда я поддерживаю тебя, Коль. - улыбнулась она и села рядом.
Единственный оставшийся на ногах академик Стоянцев потер свой блестящий лоб и прошелся до окна, чтобы посмотреть на улицу, заметенную снегом. Трое его знакомых, которые недавно так были одержимы идеей грядущего полета сидели на полу и что-то тихо обсуждали; за окном возвышался гараж, внутри которого горел свет, а где-то над ним была башня, в которой Кедлер производил последние расчеты и высматривал подходящие звезды. Знал ли он, что внизу, в его гостиной, мысли и домыслы людей ставили под сомнение всю авантюру? Знал ли он, что все они полетят или же не полетят вовсе - вот о чем думал Стоянцев, смотря на гараж и в душе отчаянно сомневаясь. Виктор верил Кедлеру больше других: в своем существовании он видел скорее изгнание, чем само существование, и звезды были выходом для него - обещая новую жизнь, Кедлер говорил о рисках, о далеких поселениях и колониях, говорил вещи фантастичные, а подчас и безумные; мудрено ли, что каждый из его гостей теперь сомневался? Стоянцев вздохнул; безумием было лететь к неизведанным звездам и смерть в раскаленной добела капсуле была практически единственным исходом путешествия четырех никому не нужных ученых-фундаменталистов и одного уволенного журналиста; но что оставалось делать? Прокашлявшись он сказал:
-Я думаю, лететь все же нужно. Что бы не случилось.
А ответом ему на это было три ответа:
-Именно так. - сказал Николай.
-Пожалуй. - сказала Настасья Михайловна.
-Жизнь здесь, думаю, то еще испытание. - подумав, ответил опьяневшим голосом Тормундский.
После чего он улыбнулся грядущим перспективам, задвинул поплотнее шторы, уселся рядом со своими товарищами, глотнул из бутылки и стал дожидаться вместе с остальными, пока Кедлер наконец-то спустится и скажет им:
-Пора!
Но Кедлер не спустился. На самом верху построенной когда-то башни, которую Кедлер обустроил как обсерваторию, было тихо. Люди спорили внизу и доказывали друг другу, что нужно или ждать, или же не ждать вовсе - смирившиеся со своим выбором люди, предпочитавшие быструю смерть бесполезности жизни, а наверху Кедлер смотрел в телескоп и шептал:
-Нет-нет-нет...
Выбранную Кедлером звезду не было видно в телескопе. Просчитав возможный путь, и не увидев ее, он начал сначала злиться, а потом плакать от безвыходности и обиды. Экспедиция, на которую он потратил столько душевных сил, закончилась, не начавшись - звезда, идеальная звезда, путешествие к которой не сулило бы несчастья, погасла, а Кедлер, уравновешенный, спокойный и загадочный, не смог этого вынести. Написав несколько строчек, он закричал безумным криком, надеясь, что звезда услышит и появится - он бросил взгляд в небо, но ничего не изменилось; небо ответило молчаливым лицемерием, когда как раньше оно давало надежду ему, безумцу и творцу - теперь же оставался всего лишь один выход, который хотел он меньше всего, который не принял бы прежде, но теперь...