— Мы с ним с самого начала, с момента следования на базу были вместе, я и брат. Арст был нашим командиром отделения. Хорошим командиром.
— Сколько воздействий вы пережили этого странного оружия Акхнов? — сменив тему разговора, спросила Амала.
— Я уже и не помню точно. Два или три раза и оба раза на планете. Это важно?
— Я пока не могу сказать определённо, но у вас есть изменения в мышлении. Ваша скорость восприятия обстановки и принятия решения хоть и незначительно, но выше известных до настоящего времени показателей. А ваша сопротивляемость внешнему воздействию совсем выходит за все рамки ранее изученного. Вы прошли только предварительные тесты, чтобы перенастроить аппаратуру. Основную программу исследований мы не запускали. Результаты уже были слишком не обычные.
Самал задумался. И причём тут Арст, его воспоминания. Может у него природа такая. Хотя он и не замечал за собой ничего такого сверхъестественного.
Вместе они вернулись в лабораторию. Все уже были в сборе и шумно что-то обсуждали. Самал прошёл на своё место и уселся в кресло в сторонке ото всех.
— К какому выводу пришли, какие есть мнения, — сразу спросила Амала.
— Если учитывать тот факт, — начал говорить один из ученых, — что время восприятия человеком окружающей обстановки равно 0,001 сек., а подопечный показал результат 0,0006 сек., что почти в два раза быстрее всех нас с вами, то можно сказать с уверенностью, что испытуемый живёт «в будущем» относительно нас с вами… Вызваны ли это изменения неизвестным излучением, под которое попадал исследуемый, или пройдён специфический курс обучения, или ещё что-то, пока трудно сказать. Нужно проводить дальнейшие исследования и желательно более углублённые.
— Я обрадую вас, коллега, — сказала Амала, — у него есть брат, который всё время находился с ним и прошёл тоже, что и он.
— Это замечательно. Как только вернётся Краснов, надо ему доложить об этом. Наши исследования с непонятным излучением, как не прискорбно признать, заходят в тупик, но данное открытие следует проверить как можно тщательнее. А пока Самал, я попрошу вас, составить подробную автобиографию с момента вашего рождения и, всё что помните.
— Есть моменты, которые я не могу раскрывать без разрешения моего командования, — возразил Самал, — ему не хотелось сидеть, вспоминать и записывать всё это.
— Да, да, конечно, я понимаю, — продолжил говорить один из учёных, — все эти вопросы будут улажены. Я лично запрошу у вашего руководства разрешение.
Самал не стал ждать, чем закончится дискуссия и, спросив разрешения, вернулся к себе в расположение раньше, чем обычно. Не стал говорить брату, что его ждёт завтра. Какие испытания. Пусть будет для него это сюрпризом.
Вечером того же дня в лабораторию вернулся академик Краснов. Он был раздражён и явно недоволен.
— Амала, внучка, — сказал академик, — что у нас тут происходит, почему никого нет, почему работа стоит, нам надо показать к следующему месяцу хоть какие результаты, а их нет.
— У нас тут, кое-что произошло, — начала Амала, — во время пробного тестирования и подстройки аппаратуры для проведения основных тестов у испытуемого обнаружены ярко выраженные превышения показателей мозговой активности. Вот результаты первичных и повторных тестов, — она протянула академику и по совместительству её деду инфо-носитель.
Уставившись в экран, Краснов сидел задумчивый и внимательно изучал показания, графики, диаграммы и делал пометки у себя в коммуникаторе. Сверив данные ещё раз, академик посмотрел на Амалу.
— Амала, это меняет дело, мы с нашей группой искали остаточное излучение или хоть какие-то намёки на характер произведённого воздействия. А нам в руки попали такие возможности. С этими данными мы сможем начать новую эпоху исследований возможностей головного мозга! — гордо заявил академик.
— Предположительно было трое, с примерно одинаковыми исходными данными, — начала Амала, — есть ещё брат Рамал, который придёт на исследование завтра и ещё один, Арст, который пропал во время операции.
— Эти данные получены при исследовании нашего куратора, который нам помогает?
— Да, у него.
— Про Арста я слышал, он исчез. Меня привлекали для консультаций по поводу работоспособности ИМЖП. Отсюда у меня возникла другая версия излучения. Хотя я её никому не высказывал, — начал говорить академик, — это, никакое не оружие, а побочный, так скажем эффект, от неизвестного нам рода излучений. Как электромагнитный импульс при взрыве ядерного оружия, так и это излучение, которое выводит из строя всю нашу электронику, так же всего лишь сопровождает основной, непонятный для нас, род воздействия. Но установить это пока невозможно. Остаточные явления не зафиксированы ни на людях, ни на технике. И это с прискорбием можно с точность, признать как факт.