«И они тоже».
«Скажи, все эмигранты имеют проблемы с психикой?»
Она казалась озадаченной.
«Насколько мне известно — нет».
Больше, похоже, сказать было нечего. Я протянул руку, которую она не пожала. Вместо этого флед наклонилась и прошептала: «Последний шанс перепихнуться!».
Я чувствовал запах её дыхания, напоминавший свежий салат.
«Нет, спасибо. Звучит заманчиво, но я откажусь».
«Ну и зря».
Она поцеловала меня в щёку. Поцелуй был влажным и небрежным, как с Филбертом, но также теплым и нежным. Когда он повернулась, чтобы уйти, то произнесла через плечо: «Заходи как-нибудь проведать меня».
Когда она ушла, я заметил пробирки с мочой и кровью, оставленные на столе. Я быстро оделся, но было уже слишком поздно. По рассказам ночной смены, флед быстро перенеслась в холл, где встретилась с Говардом и другими. Многие спали на диванах. Рядом лежали небольшие дорожные сумки. Спустя пару секунд они исчезли.
Рано утром мы осмотрели госпиталь. Из пациентов, которых я упомянул в этой книге, исчезли все, кроме Джерри и Джорджа (включая миссис Визерс, которая очевидно решила сделать последний рывок вместе со всеми). Каждый эмигрант оставил свои кровать и тумбочку в чистоте и порядке, кроме Дэррила, который разорвал на клочки все фотографии Мег Райан и разбросал их по всей палате. Пол его комнаты был усеян конфетти из разрушенных надежд и несбывшихся мечтаний. Однако от пирожных и печенья, которые он держал для актрисы, не осталось и следа.
Я удивился, что Барни улетел с остальными. Он наконец-то открыл в себе чувство юмора, но вероятно этого было недостаточно. Возможно его глубинную неудовлетворённость жизнью, каким бы ни был её источник, нельзя преодолеть за счёт нескольких взрывов смеха (возможно, под неумением смеяться скрывалось отвращение при мысли о необходимости продолжить семейный бизнес). Или может флед убедила его, что на Ка-Пэкс намного больше поводов посмеяться, чем на Земле, где люди готовы хохотать даже над дурацкими шутками, чтобы прикрыть свою неизбывную тоску. Шарлотта и бывший пациент Эд тоже улетели с флед. Надеюсь, им удалось найти мир и покой, в которых они так нуждались. Чего я действительно не ожидал, так это исчезновения Кэти Родштейн вместе с коллегой Артуром Бимишом и несколькими медсёстрами. С ними отправилась и бойкая секретарша Марджи Гарафоли — в глубине её пузырящейся внешности, должно быть, кипел котёл боли и страданий.
Несмотря на утрату некоторых сотрудников института, Гольфарб не выглядела расстроенной. Она, напротив, была восхищена — как и любой хороший психиатр — что большинство её подопечных где-то обрели покой, а может и счастье.
«Теперь» — спокойно заметила Вирджиния — «у нас освободилось место для новых пациентов. Сто одна койка, если быть точной».
Вернувшись домой, я обнаружил новое электронное письмо на своём компьютере:
моему дорогому джину с любовью (что бы это ни значило)
спасибо, что приютил
твоя подруга флед
ps дверь на КА-ПЭКС всегда открыта для тебя
Сообщения в СМИ были скудными. Во-первых, в Гранд-Каньоне в предрассветные часы не оказалось репортёров, и никто не видел происходящего, за исключением пары сонных ослов (насколько нам известно, часть из них тоже исчезла за компанию). Во-вторых, от эмигрантов осталась всего горстка записок для членов их семей и руководителей на работе. Только со временем стало известно, что среди ста тысяч «людей», которых взяла с собой флед, почти все были большими обезьянами: шимпанзе (включая Филберта и, конечно, доктора Тиксбери), гориллами, орангутангами. Почти все обезьяны родом из джунглей и гор Африки и Юго-Восточной Азии, хотя поступали сообщения и о пропаже животных из лабораторий и зоопарков (хотя флед не говорила об этом, она, должно быть, посетила очень много подобных мест). Среди исследователей поднялся большой шум, ведь большинство из них жило на государственные гранты: они жаловались о потере своей «собственности». Зоопарки тоже громко возмущались исчезновением своих «звёзд», жалуясь в основном на расходы, которые потребуются, чтобы их заменить.
Но, подозреваю, у флед не было выбора. Едва ли среди ныне живущих нашлось бы достаточно тех, кто отвечал её высочайшим требованиям для отправки на Ка-Пэкс. Много ли на Земле пацифистов, агностиков[162] и вегетарианцев, которые имеют не более двух детей? Ну, по крайней мере одна есть — моя дочь Эбби, и сейчас она на другой планете. Поначалу Стив был очень расстроен её исчезновением — она ничего ему не сказала — но вскоре он так активно занялся работой, что переживать было некогда. А когда время нашлось, он был горд и счастлив за неё. В оставленной Эбби записке было сказано, что она вернётся «через несколько лет». Возможно, они вернутся втроём: вместе с Жизель и маленьким Джином. А пока мы ужасно по ней скучаем.
162
Агностици́зм — философская концепция, согласно которой мир непознаваем и люди не могут знать ничего достоверного о действительной сущности вещей; позиция религиозного агностицизма заключается в том, что люди не могут знать ничего достоверного о Боге (или богах). В общеупотребительном смысле (особенно в англоязычной литературе) агностицизм нередко смешивают с атеизмом, со скептицизмом в отношении религии вообще.