Клаус эмигрировал со своей семьёй в Америку из Австрии более пятнадцати лет назад. Рождённый в 1930-м, он рос в годы, предшествовавшие второй мировой войне. Осведомлённость о зверствах, происходивших вокруг него, возможно, послужили фактором в его решении стать доктором, но это лишь чистое предположение с моей стороны. Я даже не знаю, как он встретил свою будущую жену Эмму.
При всей своей интеллигентности, он по-прежнему сохранил свой сильный немецкий акцент и, невероятно, но его жена вообще почти не говорит по-английски. Она крайне замкнута и практически никогда не оставляет их укромный дом на Лонг-Айленде, присматривая за своим садом и занимаясь домашними делами: своими и своего мужа. Они редко посещают мероприятия вне стен своего дома или, даже после того, как он стал директором в 1990-м году, приглашают кого-либо в свой прекрасный дом (я бывал там лишь однажды, несколько лет назад). Очевидно, они не видят необходимости в социальных контактах, находя всё, в чём они нуждаются, друг в друге. Насколько мне известно, детей у них нет.
Единственное их увлечение — походы. Они прошли Тропу Аппалачи множество раз, один или два раза с бывшим верховным судьёй Уильямом О. Дугласом, у которого тоже, видимо, было немного друзей. В результате Клаусу известен каждый вид птиц в восточной части Северной Америки по виду или звуку и, как правило, он каждый день проводит часть своего обеденного перерыва на лужайке, слушая и наблюдая. Он как-то упомянул, что его жена занимается тем же ровно в то же время, так что, в некотором смысле, они наслаждаются совместным опытом, даже когда они находятся в милях друг от друга.
Я говорю сейчас обо всём этом потому, что не видел его с его биноклем на лужайке в течение некоторого времени, не было и его призывного птичьего свиста, который был слышен, когда он проходил по коридорам. Его действия и в самом деле казались немного странными в ряде случаев, не последним из которых был его план по сбору средств на новое крыло (его наследие?) с полученного за визит прота на телевидение. Я подозревал, что он страдает лёгкой формой депрессии, возможно, в связи с тем, что он достиг установленного пенсионного возраста — шестидесяти пяти лет. Или, может быть, он просто перегружен — моё собственное пребывание на посту исполняющего обязанности директора было самым трудным периодом в моей жизни.
Мне хотелось прийти к нему и спросить прямо, могу ли я сделать что-то, чтобы облегчить его груз, но я знал, что вряд ли что-то из этого выйдет. К тому же, у меня было достаточно проблем в моём и без того перегруженном графике.
Когда я вернулся в свой кабинет, я застал там Жизель, рассеянно сидящую в моём кресле, ноги её покоились на стопке бумаг, засыпавших мой стол.
— Жизель, вы не можете занимать мой стол. Вы здесь лишь потому…
— Думаю, мне известно, когда он уйдёт.
— Известно? Когда?
— Где-то в середине сентября.
— Как вы это узнали?
— Когда я сказала, что мы, возможно, поедем в зоопарк в ближайшую пару недель, он сказал: «Я как раз только это и успеваю. Запиши меня».
— Ладно. Хорошо. Так держать. Есть идеи, кого он возьмёт, когда уйдёт?
— Он ни слова об этом не скажет. Говорит, что должен проработать некоторые детали. Но это может быть кто угодно.
— То, чего я и боялся. Что-нибудь ещё?
— Мне нужно место, чтобы развернуться.
— Брось. Давай посмотрим, можем ли мы дать тебе где-нибудь письменный стол.
— Хорошо, — сказал я, пронаблюдав за тем, как прот поглотил полдюжины апельсинов. — За работу.
— Вы называете это работой? Сидеть, болтать и есть фрукты? Это пикник!
— Да, я знаю о твоих мыслях насчёт работы. Итак… Роберт с тобой?
— Ага, он совсем рядом.
— Хорошо. Я хочу, чтобы он вышел ненадолго.
— Что, без ваших гипнотических штучек?
— Роберт? Могу я с тобой поговорить?
Прот вздохнул, отложил в сторону рваные остатки апельсина и вяло уставился в потолок.
— Роберт? Это очень важно, пожалуйста, выйди на мгновение. Всё будет нормально. Никто не причинит вреда ни тебе, ни кому бы то ни было ещё.
Но прот просто сидел там со своей ухмылкой всезнайки:
— Зря тратишь время, джино. Раз, два, эй! Где точка?
— Я пока ещё не собираюсь тебя гипнотизировать.