— Угу. Хочешь сказать что-нибудь ещё, пока мы не начали?
— Думаю, некоторые мои друзья по переписке насладятся длительным путешествием.
— И кто же желает отправиться с тобой, к примеру? — мимоходом поинтересовался я.
— Твой юмор всё ещё требует доработки, джин.
— В целом, я имею ввиду.
— Те, кто несчастливы здесь, на ЗЕМЛЕ.
— Это им не очень-то поможет.
Он пожал плечами.
— Итак. Ты допил свой виноградный сок?
— Ага. Удивительная штука. Нет во ВСЕЛЕННОЙ ничего более фиолетового, чем виноградный сок.
— Хорошо. Помнишь этот свисток?
— Конечно. Но в нём нет необходимости, доктор Брюэр.
Переход бы настолько тонок, что я едва заметил небольшое изменение в голосе и манере, особенно с фиолетовыми усами над его верхней губой.
— Роберт?
— Да.
— Как ты себя чувствуешь?
— Не знаю. Странно. Вяло. Не слишком плохо, я считаю.
— Рад это слышать. Скажи, теперь ты можешь выходить, когда бы ни захотел?
— Я всегда мог. Просто… Не мог.
— Понимаю. Сможешь остаться здесь на некоторое время?
— Если вам угодно.
— Хорошо. Как я уже говорил тебе под гипнозом, здесь твоё убежище. Пожалуйста, помни это. Теперь… Есть что-то, о чём ты особенно хотел бы поговорить сегодня? Нечто, беспокоящее тебя прямо сейчас?
— Я потерял мою жену и мою маленькую девочку.
Я был поражён этой простой фразой. Другому человеку подобная фраза давалась бы легче, но у Роберта ушли недели на то, чтобы решиться заговорить о своей семье. Это было глубокой переменой. Какая, должно быть, отвага потребовалась Роберту, чтобы произнести это!
— Мне хотелось бы услышать о них побольше, если ты готов мне рассказать.
Глаза его сделались влажными и туманными. Выглядело это так, будто он хотел задержать на мгновение сладостный момент, прежде чем продолжить. Наконец он сказал:
— У нас было замечательное место в провинции, с огородом и небольшим фруктовым садом. Ни одно из деревьев ещё не приносило фруктов, но они должны были начать через год или два. Мы имели целых пять акров с живой изгородью, и небольшим прудом, и ручьём, и множеством клёнов и берёз. Прот говорил мне, что это напоминает ему КА-ПЭКС, разве что там вряд ли нашлась бы вода. Всё было наполнено жизнью. Птицы и кролики, сурки и несколько золотых рыбок в пруду. У нас были нарциссы, тюльпаны и форзиции. Там было красиво и весной, и осенью. Зимой тоже, когда выпадал снег. Сэлли любила зиму. Мы сделали пару беговых лыж, и Бэкки нравилось накатывать круги по небольшому пруду. Она любила всех птиц и других животных тоже. Она кормила оленей. Дом не был особенно большим, но он принадлежал исключительно нам. Сэлли не могла больше иметь детей, — он остановился на несколько мгновений, вспоминая.
— У нас был большой камин, у Бэкки была своя комната с цветочными обоями и достаточно пространства для всех её вещей. Несколько фотографий, прикреплённых к стене. Рок-звёзды, надо полагать. Никогда особо не разбирался в рок-н-ролле. Кухня… — он внезапно замолчал, челюсть его, кажется, стиснулась. — Кухня…
— Всё хорошо, Роб. Мы можем вернуться к кухне позже.
— Почему мы должны это делать? Вы всё ещё голодны?
— Прот! Где Роберт?
— Он здесь, собирается. Разве не говорил я быть с ним более мягким?
— Послушай-ка, мой инопланетный друг. Я знаю, что делаю. Роберт добился значительного прогресса, пока тебя не было. Дай ему шанс.
Он пожал плечами.
— Только не давите слишком сильно, док. Он пляшет так быстро, как может.
— Ты собираешься дать ему вернуться или нет?
— Просто дайте ему минуту или две. Он пытался всё забыть в течение длительного времени. Ему сложно теперь выложить всё по первому требованию.
— Я ничего не требовал.
— Мы можем пока поговорить о чём-то другом?
У меня ушло некоторое время, чтобы понять, что Роберт вернулся.
— О чём тебе будет приятно поговорить со мной, Роб?
— Не знаю, что сказать.
— Давай вернёмся немного назад. Не хочешь рассказать мне о своём детстве? В прошлый раз мы остановились, когда тебе было двенадцать, я полагаю.
— Двенадцать. Я был в седьмом классе.
— Тебе нравилась школа?
— Мне ненавистно это признавать, но я её любил.
— Почему тебе это ненавистно?
— Все должны ненавидеть школу. Но мне там нравилось. Я помню седьмой класс потому, что это был первый год, когда мы начали ходить в разные кабинеты для каждого предмета.
— Какие предметы были твоими любимыми?
— Общая наука. Биология. Позади нашего дома было поле и лес, и я привык ходить там, и пытался определить всевозможные деревья и прочее. Это было здорово.