- Ничего не вижу.
Она молчала Мегрэ обернулся и увидел, что девушка плачет.
- Но что вы тут нашли? Почему плачете?
- Вот. Читайте.
Пришлось нагнуться и поднести лампу к самой переборке. Теперь Мегрэ различил слова, нацарапанные на дереве чем-то острым - булавкой или гвоздем:
Гастон - Октав - Пьер - Ан...
Последнее имя было недописано. Однако работа эта была выполнена без спешки. На некоторые буквы, вероятно, ушло больше часа. Вокруг были всякие завитушки, линии, выведенные, по-видимому, от нечего делать.
Оленьи рога над именем Октав придавали всей надписи комический оттенок.
Девушка уселась на край кровати, выдвинутой на середину каюты, она молча плакала.
- Любопытно,- проворчал Мегрэ. - Я был бы счастлив узнать...
Тогда она резко поднялась:
- Ну да! Так оно и есть. Здесь была женщина. Она тут пряталась. И ясно, что к ней сюда приходили мужчины. Разве имя капитана Фаллю не Октав?
Комиссар редко попадал в такое затруднительное положение.
- Не торопитесь с выводами,- сказал он без всякой, впрочем, убежденности.
- Но это же написано! Здесь изложена вся история... Четверо мужчин, которые...
Что мог сказать комиссар, чтобы успокоить ее?
- Поверьте моему полицейскому опыту. В таких делах нужно всегда выждать, судить не сразу. Ведь только вчера вы мне говорили, что Ле Кленш не способен убить.
- Да! - с рыданием воскликнула она. - Да! Я в это верю. Разве это не так? - Она цеплялась за слабую надежду на то, что Пьер не виновен. - Но его зовут Пьер!
- Ну и что с того? Каждого десятого матроса зовут Пьер, а их на борту было пятьдесят... Речь идет еще о каких-то Гастоне и Анри...
- Что вы об этом думаете?
- Ничего.
- Вы не покажете это следователю? Стоит мне подумать, что это я, своими руками...
- Успокойтесь. Мы еще ничего не открыли, только обнаружили, что кровать по той или иной причине приподнята и что кто-то нацарапал на переборке имена.
- Тут была женщина.
- Почему женщина?
- Но как же?..
- Пойдемте. Госпожа Мегрэ ждет нас на набережной.
- Правда. - И она, всхлипывая, стала утирать слезы. - Не надо было мне сюда приходить. Я-то думала... И все же невозможно, чтобы Пьер... Послушайте, мне необходимо как можно скорее его увидеть. Я поговорю с ним сама. Вы сделаете все необходимое, правда?
Перед тем как ступить на мостик, она бросила злобный взгляд на черное судно: она возненавидела его с того момента, как узнала, что здесь скрывалась женщина.
Г-жа Мегрэ сочувственно посмотрела на нее.
- Не плачьте. Успокойтесь. Вы же прекрасно знаете, все уладится.
- Нет, нет!
Мари в отчаянии покачала головой. Она не могла говорить. Задыхалась. Хотела снова посмотреть на пароход, а г-жа Мегрэ, ничего не понимая, глазами спрашивала объяснения у мужа.
- Отведи ее в гостиницу и постарайся успокоить.
- Что произошло?
- Ничего определенного. Я вернусь, наверное, поздно.
Он посмотрел им вслед. Мари Леоннек раз десять оборачивалась, и спутнице приходилось вести ее, как ребенка.
Мегрэ чуть было снова не поднялся на борт. Но его мучила жажда, а в "Кабачке ньюфаундлендцев" по-прежнему горел свет.
За одним из столиков четверо матросов играли в карты, возле стойки юный гардемарин обнимал за талию служанку, которая то и дело хихикала.
Хозяин следил за игрой и давал советы.
- А! Вот и вы!-сказал он, увидев Мегрэ. Казалось, он не очень обрадовался его приходу, даже слегка смутился.
- Давай, Жюли, обслужи господина комиссара... Что я могу вам предложить?
- Ничего. Если позволите, я закажу как обычный клиент.
- Я не хотел вас обидеть. Я...
Неужели день так и закончится под знаком гнева? Один из моряков что-то бормотал на нормандском диалекте, и Мегрэ приблизительно уловил смысл фразы:
- Ну вот! Опять запахло жареным. Комиссар посмотрел ему в глаза. Тот покраснел и пробормотал:
- Трефы козыри.
- Тебе следовало бы сходить пиками, - заметил хозяин, только чтобы что-то сказать.
5. Адель и ее приятель
Зазвонил телефон. Леон бросился к нему, снял трубку и тут же позвал к аппарату комиссара.
- Алло! - раздался недовольный голос на другом конце провода. Комиссар Мегрэ? С вами говорит письмоводитель комиссариата. Я только что звонил вам в гостиницу, и мне сказали, что вы, возможно, сейчас в "Кабачке ньюфаундлендцев". Простите, что беспокою, господин комиссар. Вот уже полчаса, как я вишу на телефоне. Никак не найти шефа! Что до комиссара опербригады, так я уже начинаю думать, не уехал ли он из Фекана. А у меня тут сидят два чудака. Они только что явились сюда и, кажется, хотят дать срочные показания. Мужчина и женщина.
- У них серая машина?
- Да. Это, вероятно, те, кого вы ищете.
Десять минут спустя Мегрэ прибыл в комиссариат, все кабинеты которого были пусты, кроме приемной, разделенной пополам барьером Письмоводитель писал, покуривая сигарету. Какой-то человек ждал, сидя на скамье, положив локти на колени и подперев подбородок руками.
По приемной ходила взад и вперед женщина, стуча высокими каблуками.
Как только комиссар вошел, она направилась к нему навстречу, а мужчина со вздохом облегчения поднялся с места, процедив сквозь зубы:
- Наконец-то!
Это была, разумеется, парочка из Ипора, еще более ворчливая, чем во время семейной сцены, которую наблюдал комиссар.
- Не пройдете ли со мной по соседству?
Мегрэ повел их в кабинет комиссара, где сел в его кресло и набил трубку, не переставая наблюдать за обоими.
- Можете сесть.
- Спасибо,-поблагодарила женщина, которая была возбуждена сильнее, чем ее приятель.- Впрочем, я вас долго не задержу.
Мегрэ смотрел ей прямо в лицо, освещенное яркой электрической лампочкой. Ему не надо было долго ее разглядывать, чтобы понять, что она собой представляет: достаточно было той фотографии, от которой остался только бюст.
Красивая девка - так определила бы ее широкая публика: аппетитное тело, здоровые зубы, вызывающая улыбка, всегда блестящие глаза. А если точнее, красивая шлюха, задиристая, чувственная, всегда готовая учинить скандал или оглушительно расхохотаться. На ней была розовая шелковая блузка, заколотая золотой брошкой величиной с монету в сто су.
- Прежде всего я хочу вам сказать...
- Простите, - перебил ее Мегрэ. - Будьте добры сесть, как я уже просил. Будете отвечать на мои вопросы.
Она нахмурилась.
- Послушайте, вы забываете, что я пришла сюда по собственному желанию.
Явившийся с ней мужчина поморщился: ему не нравилось ее поведение. Они вполне подходили друг другу. Собственно говоря, с виду он не смахивал на проходимца: одет был прилично, хотя и безвкусно, на пальцах блестели крупные перстни, в булавке галстука красовалась жемчужина.
Однако что-то в облике его внушало тревогу: чувствовалось, что он не относится ни к одной из установленных социальных категорий. Это был человек, которого в любое время можно встретить в кафе или пивной за бутылкой шипучего вина в обществе веселых девиц. Обычно такие люди живут в третьесортных гостиницах.
- Сначала вы. Имя, адрес, профессия. Мужчина хотел встать.
- Сидеть!
- Я сейчас вам все объясню.
- Не надо ничего объяснять. Ваше имя?
- Гастон Бюзье. В настоящее время занимаюсь продажей и сдачей в наем загородных домов. Живу чаще всего в Гавре, в гостинице "Серебряный ягненок".
- Значит, вы торговец недвижимостью?
- Нет. Но...
- Служите в каком-нибудь агентстве?
- То есть...
- Достаточно! Короче говоря, случайные заработки. А чем занимались раньше?
- Был представителем велосипедной фирмы. А еще продавал швейные машины в деревнях!