- Ваши история очень интересная.
- Нет, как и все истории на свете, в ней сначала буря, потом надежда, и наконец, незавершенные дела. Жизнь человека подобна океану, который ничего не хранит на поверхности. Каждый день волной смывает предыдущую волну. Мы отличаемся друг от друга именами и датами, своей долей радости и горя. Но все являемся пылью. Счастливцами могут быть только полные глупцы или обездоленные. Нет совершенного счастья, есть частичное, не говоря о львиной доле, которая только подчеркивает наши недостатки и убожество. Золото у одних, одаренность в других, красота, ученость и порой даже везенье – жестокие насмешки. У меня есть все, что может желать человек, но я умру, выпрашивая у дочери улыбку, любящего дочернего взгляда. Эдда сбежала от меня, чуть ли не швырнула мне в лицо останки своей матери!
Эдда написала письмо брату Мигелю:
«Отец мой. Наконец я решилась принять вечный обет. Я несчастна, но хочу успокоиться. Мир не представляет уже для меня проблемы и больше не настигнет своими волнениями. Моя участь была предрешена с той минуты, как море выбросило меня на дикий остров и подарило карлика-отца, а в качестве семьи – собаку и стадо овец. Я восстала против судьбы и вернулась в мир, но судьба победила и наказала меня.
Я молода и могла бы найти сокровища Эрико, если бы искала более тщательно, то это натолкнуло меня на мысль, обрету ли я счастье, если брошусь в вихрь жизни, имея такие средства, и решила, что не обрету. В моей душе лед нельзя растопить, а огонь в сердце невозможно погасить. Находясь в гуще высших общественных слоев, я становилась похожей на египетскую мумию, завернутую в парчу и покрытую жемчугом. Не может золото наполнить смыслом мое существование. Престол не даст мне того, что нужно – полный покой и забвение – остальное для меня дым.
Я нашла монастырь без призвания, вошла в него, как в пещеру, чтобы скрыться, плакать в темноте. Монастырь – это убежище против меня самой.
Я не могу быть рядом, но мои мысли всегда будут пребывать с вами, брат Мигель! Не забывайте меня в молитвах, я ведь в них так нуждаюсь; и возносите их каждый день Небесному Отцу, чтобы Он сжалился над сиротой. Сбегая из мира, я сделала свою невинность целью жизни. Если вы согласны со мной, попросите за потерянную душу. Внутри меня целая вселенная скорбей. Понимаю, это обязательства мира, называемые цепями, которые я одолею с помощью религиозного света, потому что без этого света жизнь для меня потеряет образ и краски. Отец мой, но сколько же у меня еще есть сомнений! Творец сотворил землю и поставил между ней и нами эту таинственную и страшную стену, которую называют СМЕРТЬЮ. Не буду углубляться в эту тему, но мои мысли, против воли, как сильная птица, сбегают от меня и теряются в незнакомых пространствах. Оставим святых в райских владениях, скажите, отец мой, что это за мечты, что увлекают нас и показывают свое великолепие в далеком горизонте нашей преходящей жизни? Вы говорите о совершенствах мира, о возрождении душ, озаренных светом надежды. Каковы ваши причины и цели? Почему мечтают о красоте, а оказываются в уродстве? Кто вкладывает в наши сердца любовь, а кто избавляет нас от злобных когтей совести? Вы говорите, это случайность, стечение обстоятельств, а порой и просто человеческая природа? Ладно, отец мой! Хорошо! Но, что это за природа, которая не действует с первой минуты, скрывает свой закон, а затем взывает к нему, как палач, а не судья?
Однако, не вините меня в непослушании, я размышляю, но подчиняюсь. Я отдалась целиком, но я не машина. Я почитаю нравственный закон, мир велел мне уважать его, и страшно было бы не делать этого; но моя голова заполнена этими тенями. Если бы я была мужчиной, то убила бы себя. Бедная, я помешалась, я всего лишь безумная.
Вчера я отложила написание этого письма, а сегодня продолжаю. Я подумала и вручила себя Богу, вручила себя полностью. Молитва помогает мне говорить с ним, ряса возвращает к нравственным запретам. Вы скажете, я очень далека от добродетели, это правда, но будьте уверены, я знаю, как следовать ей. Монастырь – это могила, там ничего нельзя сделать, будь ты хоть циклопом; проще проломить себе череп, чем разрушить монастырь. Я не стану, у меня даже нет такой цели. Грубое сукно убивает страсти, дисциплина притупляет память, а одиночество ведет душу прямо к Творцу. Завтра я стану пеплом, и никто не найдет этот пепел, который станет Святой Терезой или Мессалиной. Наоборот, я буду со своей матерью и обрету вместе с ней вечность».
XII
Что еще скажем о других персонажах этой истории? Только несколько слов.
Ни одна из их жизней не стала исключением. Человеческие существа как листья деревьев. Если взять в целом, по облику, цвету, жизненной силе, они присоединяются к веткам и к стволу, образуя бытие. По отдельности они не представляют собой ничего и ничего не стоят. Это атомы, они бестелесны.
Так и человеческое дерево, растет и живет везде. Оно сверкает цветами и плодами, но на каждом есть сотни тысяч листьев, которые появляются, растут, вянут и опадают. Нужные всем и бесполезные для самих себя.
Мортимер продолжал легкомысленное существование. Сначала он был молодым бессодержательным человеком, затем бессодержательным стариком. После смерти его бренные останки направились на кладбище к полудюжине старых неверующих и скучных холостяков, начищенных до блеска, как одежда из старого сукна, которой придали лоск, но не более.
Окончили свои дни Кортес и Пакито. Первый скрылся от всех и жил так до последнего вздоха. Он перестал бывать в обществе, появляться на людях, а потом и вовсе позабыли о нем. Философ и мизантроп, он незаметно умер в какой-то дальней деревне или стране.
Пакито дожил до преклонных лет, всегда опрятный и любопытный. Умер на своем месте, а его смерть высший свет назвал новостью. Люди восклицали: «Умер Пакито! Бедный Пакито!» и шли на его похороны, как всегда, разговаривая обо всем, кроме самого умершего, смеясь и болтая, как на прогулке. Газеты только и говорили: «Почтенный дон Франсиско Сота-Гутьеррес и Альба прожил прекрасную жизнь».
Дон Родриго де Навас прожил долго, уважаемый всеми и был примером совершенного человека, безупречного кабальеро. Если нас правильно осведомили, то он получил орден Феникса.
Капитан Эркулес потерял руку, которую ранил Ман, и поскольку он не оставил военной профессии, то в старости его называли армейским львом. Ему присудили большую пенсию, твердо веря, что он был искалечен, мужественно сражаясь с недругами родины. Одни говорили в Лепанто, другие – в Навас де Толоса. Он был священной реликвией.
О замужней сеньоре нечего рассказывать.
Могила Эвы долго была осыпана цветами, орошаема слезами заката. Прекрасно пребывали ее останки среди цветов, которые освежаются вечерним ветром и утренним пением птиц.
Многие из них высиживали яйца в розовых кустах. Посреди смерти все провозглашало о жизни, радости и о чем-то таком, что трудно выразить; назовем это великолепием чувств, которое так понимают те, кто любит и верит.
Рядом с ней похоронены останки Лаис, в мраморной и металлической, холодной и суровой могиле, как и нрав этой несчастной.
Сеньор де Раузан приказал вырезать золотыми буквами имя жены и дату ее смерти, но ни разу не послал туда цветов и не посетил гордую могилу. Он бесконечно любил, вздыхал, но в его вздохах было только имя Сулины. Только ее он любил и только о ней вспоминал. Сердце может забыть о многих историях, но единственное, что будет бессмертным в сердце – поэма первой любви.
КОНЕЦ