Другая заметила:
- И очень элегантным.
И третья:
- Говорят, он очень богат и умен.
Четвертая, которую звали Лаис, ничего не сказала, но смотрела на него до тех пор, пока тот не скрылся. Она невольно растерзала цветок в руках. В ее голове сверкнула мысль: заставить этого человека полюбить ее, завладеть им и победить всех красавиц города. Она верила в собственную красоту, молодость, независимость и силу денег. А терзая цветок, она хотела растерзать себя или сеньора де Раузан? Или это было лишь нетерпение?
Кабальеро в точное время явился на свидание, и поскольку чай в доме де Сан Лус подавали чуть позже, Эва могла поговорить с ним подольше.
- Сеньор де Раузан, выслушайте меня и поймите мое беспокойство. В городе, откуда вы прибыли, есть одна персона, сеньорита из письма, влюбленная в кабальеро, обещавшего на ней жениться. Кабальеро несколько лет назад исчез, она часто писала ему с надеждой, но он не сдержал своего слова. Сеньорита подозревает возлюбленного, поскольку до нее дошли слухи, что он женился, и она страстно желает узнать правду. Когда вы въехали в город, она написала мне: «В вашу страну приедет кабальеро дон Хосе Уго де Раузан, которого я не видела. Он земляк Луиса (так зовут ее жениха), поговорите с ним и спросите, что ему известно о нем. То, что скажет вам сеньор де Раузан, не скрывайте от меня. Я мучительно страдаю и уже смирилась. Если сеньор де Раузан не знаком с Луисом, он может написать в свою страну и осведомиться. Я сделала так, чтобы в его руки попало рекомендательное письмо для вас от меня и еще одной персоны, таким образом, он навестит вас, возможно, поможет и мне». Остальное, – продолжила Эва, – вы знаете. Моя подруга во всех письмах спрашивала, разговаривала ли я с вами, но я отвечала, что не видела вас. Я очень сильно люблю свою подругу, и меня волнует ее судьба, однако удручает ваше отношение.
- Как фамилия этого кабальеро?
- Рохас и Аро.
- Я не знаком с этим кабальеро, но могу узнать, и я вам помогу.
- Дай Боже поскорее!
- Будет вскоре, поскольку в *** есть те, кто могут знать этого кабальеро.
- Сейчас вы все поймете: любовь, которую испытывает ко мне подруга, печаль, которую вызывает во мне ее судьба и ваша задержка письма – я думала о вас и о ней, и возмутилась. Когда же наконец письмо дошло до меня, я упросила своего отца встретиться с вами… у меня не было другого способа поговорить с вами; и, если вы подумали плохо о моем отце, и обо мне в первую секунду, то пора прояснить некоторые вещи. Важно было не обмануть ожидания моей подруги.
- Почему сеньорита не послала письмо вашему отцу?
- Странно, что вы задаете мне этот вопрос! Разве может сеньорита писать и предлагать дружбу моему отцу, кабальеро? К тому же, она бы хотела, чтобы у нас с вами были близкие отношения, а она выяснила желаемое, но она выбрала не тот способ. Моя переписка давала бы право ожидать вашего визита и стать вашей подругой. Остальное случилось бы естественным образом.
- Вы правы. Вы, женщины, всегда знаете, как добиться своего.
- Теперь остается лишь ждать нужных нам новостей, и все закончится.
- Все?
- Ну… хочу сказать о достижении цели. Завтра я напишу подруге, что наконец-то повидала вас, и что со следующей почтой она узнает желаемое.
- А потом?
- Мне лишь останется простить ваше недостаточное усердие, особенно теперь, когда ради моей подруги вы изобилуете этим усердием.
- И ради желания понравиться вам.
- Возможно.
- Вы сказали, что забудете обо всем.
- Забываю.
- Однако, в вашей интонации есть горечь и холодность, которые противоречат вам.
- Эта горечь и холодность, если даже существуют, это я сама, в нашу первую встречу я позволила себе ребяческое недовольство. Сначала я говорила себе: почему сеньор де Раузан не передал мне письмо? А потом: почему он лично не принес это письмо, ведь обещал моей подруге? Не подобает вести себя так с кем-либо, а тем более с сеньоритой. В этом есть преднамеренность и предубеждение.
- Нет, Эва, – сказал сеньор де Раузан.
Услышав, как он назвал ее Эвой, она вздрогнула, словно ее пронзило электрическим зарядом. Ей понравилось, что он назвал ее Эва, но никто не имел права называть ее так, кроме отца. Она нахмурилась и сказала:
- Сеньор, я сеньорита де Сан Лус.
- Я помню и не забуду никогда, но называя вас вашим именем, я не хотел позволять себе наивную и пустую вольность. Я поддался порыву. Вижу, вы гордая, и мне нравится это, я не буду звать вас так, и это к лучшему… я нагадал вам, но больше не буду гадать, потому что видеть будущее – мое несчастье; а увидев его, я уже не ошибаюсь. Я понимал, что плохо задерживать письмо, но сделал это намеренно… я увидел то, что случится. Вам отправили это письмо в минуту, когда я был недоволен миром, если не сказать, что зол на него, потому что вынужден сражаться. И если бы ваш отец не появился в моем доме, я бы и дальше спокойно пребывал там.
- Что же должно было случиться?
- Подтверждение тому, что я сказал вам о фатальности в чувствах.
- Сеньор де Раузан…!
- Вы не ошиблись насчет моих слов. Когда я увидел ваше имя на конверте письма, то почувствовал, что судьба закрутилась вокруг меня; и поскольку я так устал, так смертельно устал, то почувствовал сильнейшее желание покончить со всем; вот я и решил не отправлять это письмо, не спрашивать о вас, не…
- Сеньор де Раузан, куда вы клоните?
- Никуда, сеньорита… и раз вы сомневаетесь во мне, то я берусь сейчас стать творцом настоящих романов, или по крайней мере неоднозначных фраз, будьте добры выслушать и запомнить то, что я вам скажу.
Эва разволновалась. Кабальеро принял важный вид и продолжил:
- Я ни от кого не слышал о вас, пару раз видел, в том числе сегодня имел честь на прогулке увидеть вас. Так вот, чтобы вы поняли, меня не волнуют ваши мысли, ведь мои симпатии к вам чисты, как у друга, но я расскажу вам в двух словах вашу собственную историю. Вы единственная дочь и прямая наследница. Прошло много лет с тех пор, как вы любили одного мужчину, которого не забыли и не презираете, он вас любил, но сейчас мертв. Ваш траур отчасти по матери, отчасти по нему. Недавно я назвал вас по имени, это имя заставило вас вздрогнуть, потому что вы вспомнили того, кто имел на это право… и потому что увидели во мне якобы поклонника и осквернителя вашей любви, хотя я не являюсь ни тем, ни другим… но поскольку могила – это не стена для новых увлечений, настал час завершить эту жертву. Для вас наступают новые времена; ваш отец стареет, и вы останетесь одна на белом свете. Я прибыл тогда, когда должен выбрать невесту. Добавлю к этому ранее сказанное о фатальности чувств, и говоря так, я имею в виду вас, а не о себя.
Кабальеро высказывался, а Эва, склонив голову, размышляла. Сеньор де Раузан продолжал:
- Я имел честь сказать вам в нашу первую встречу, что письмо вашей подруги причинило нам вред, и это уже доказано.
- Почему?
- Потому что оно связало нас, пока в облаках вы танцевали вальс, а я хотел спуститься в пропасть. Я ничего не хочу от вас, но понимаю, что мог бы любить вас. Я читаю ваше лицо, как книгу.
- Да, как книгу, хотя моя история не написана.
- Но я рассказал ее вам.
- Да, это так. Но как вы узнали, что я плачу по умершему возлюбленному, чего не знает мой собственный отец? Вам знакомо мое прошлое?
- Я угадал его… к тому же, вы бы не могли плакать по неблагодарному или сбежавшему. Ваша боль тихая, и это согласие с несчастьем может быть только по умершему. Любовь к мертвому – это молчаливое почитание; противоречивая любовь к живому – это вечный стон.
- Сеньор де Раузан, вы пугаете меня.
- Сожалею, мне хотелось бы внушать лишь доверие. В моем возрасте, сеньорита, мужчины моего темперамента не играют с любовью, как дети в прятки. Через тридцать лет, любовь мужчины, как и любовь женщины, не будет лихорадкой или бурей: она будет солнечным лучом, который проникнет в сердце, как блеск удачи и жизни. Поддержу вас, если вы не найдете счастья, вы найдете то, что будет очень похоже на Сеньориту де Сан Лус, я прошу небеса послать свой самый яркий луч самых красивых оттенков, чтобы ваша жизнь стала теплее и светлее! Завтра вы узнаете о молодом Луисе, и поскольку ваш отец вошел в дом, прикажите подать нам чай.