— Угу, — снова кивнул я, решив не просвещать партнёра насчёт термидорианской эпохи в частности и Великой Французской революции вообще. Не его ума этот вопрос.
— Один из комиссии — филолог, — перешёл к самому главному партнёр. — Для проверки на матерщину, тонкие и не очень намёки, на разную нецензурщину, фразеологические обороты и так далее. Далее человек от «пятёрки». Да, Хуан, всего один, но он имеет право «вето», если персонально ему что-то не понравится. Он занимается безопасностью государства, ему до мелких заморочек комиссии… — Жест «так-сяк». По нему ничего не скажу, сам думай. Но для НАШИХ ребят он обычно не так опасен, как третий.
— Представитель гвардии?
— Да.
Я был удивлён. И как я раньше не уделил внимания этому вопросу? Времени не было? Да. Но как-то же мог пару часов выделить!
— Почему гвардия? — Кажется, я произнёс это вслух.
— А как же, — усмехнулся Пако. — Это ж подсудное дело, уголовка. Инспектор от управления гвардии следит за вашей творческой биографией, не исполняли ли где чего не того. К нему стекается вся информация от «стукачей», которые вас пасут, которых везде немеряно. Он же проверят и ваши личные биографии, но это так, к слову. Там у вас всё в порядке.
Далее — специалист по музыке, из собственно департамента культуры. Эдакий музыкальный аналитик.
— Типа фильтруют не только тексты но и музыку?
— Типа того. На самом деле роль кивалы. Что решит комиссия, то и подкидывает.
И, собственно, главный цербер. Инспектор комиссии. Он или она возглавляют оную комиссию, и фактически единолично принимают решение.
— Единолично? — не понял я.
Кивок.
— Ну да. Если у гвардейца есть вопросы — ты решаешь вначале их. Не решив их тебя просто никто смотреть не будет — они и без тебя занятые люди. Если «банит» филолог — то же самое. Тихушник или допускает или нет, тоже без третьего варианта. И вот если по всем их критериям ты проходишь, включается в работу цербер. Она — главный враг. Придирается к чему угодно, и доказывай, что не парагваец.
— Она?
— Там во всём отделе всего два мужика, и ни мне, ни моим знакомым они не попадались, — улыбнулся Пако. — Остальные — неудовлетворённые стервы, жаждущие за счёт тебя самоутвердиться. Даже если в итоге всё утвердят, кровушки попьют хотя бы для приличия. Без нервотрёпки в моей карьере ни разу никого из новичков не пропускали.
— То есть, война будет вестись в основном с нею, — сделал вывод я.
— Без учёта гэбэшника, да. И её придирка может быть абсолютно к чему угодно, никакой логики. И при этом в её власти росчерком пера закрыть твою карьеру — особо не понаглеешь. Продюсера, чтоб договаривался за вас, у вас ведь нет? — снова усмехнулся он одними глазами.
— ПОКА — нет, — обречённо кивнул я.
— А к старику что не подойдёшь? Вы же ЕГО проект? Не забыл? Он защитит.
— Пако, давай так, если смогу отстоять группу — подойду, — страдальчески скривился я. — Нет… Грош мне цена, и выпендриваться нечего.
— Ох, Хуан, не ищешь же ты лёгких путей! — покачал он головой.
— Лёгкие пути? Не слышал! — улыбнулся я.
— Я не обещаю, что смогу узнать кто, — резко посерьёзнел он. — Хотя попробую. Знаешь, из принципа хочу посмотреть, как выкрутишься, а ты везучий сукин сын.
— Личные связи? — улыбнулся я.
Донжуанистая улыбка в ответ. Я понимающе кивнул.
— Буду должен.
— Смотри, сможешь ли расплатиться?
— Пако, ты меня знаешь. Я не убегаю от долгов, — сверкнул я глазами.
— Только потому и впрягаюсь! — жизнеутверждающе улыбнулся он. Махом допил коньяк и поднялся. — Ладно, поехал я, попытаю счастья. Если не смогу узнать — не обессудь.
Глава 7. Не злите беззащитных музыкантов! (часть 1)
Её звали Роза. Розенберг. Ага, именно так, Роза Розенберг. Латинская Америка, тут и не такое встречается.
— Партнёр, ты влип, — улыбался этот сукин сын Пако, «принеся» мне на следующий день после моей просьбы о разведке дурные вести. — Если есть в Альфе сука хуже неё, то это может быть только королева сук!
— А эта, получается, принцесса? — усмехнулся я. — Принцесса сук?
— Ну, тебе везёт на принцесс… — развёл руками он, скривив мину, из последних сил скрывающую задорную улыбку.
— Что я тебе должен? — грустно про себя усмехнулся я, настраиваясь на рабочий лад. Будем творить историю с тем, что есть. Принцесса сук — значит принцесса сук, и не таких ломали.
— Ничего. Сейчас уже ничего! — быстро поправился он. — Если ты поставишь в позу пьющего оленя саму РоРо, Большую Розиту, я тебе ещё и доплачу за удовольствие! — Он наигранно усмехнулся. — Но одно «но», я буду присутствовать на прослушивании. Сидеть сзади, в сторонке, но буду. Это не обсуждается, это и есть моя плата.