Глаза девочки-переводчицы, когда смотрела на нас, выражали полнейший фатализм, хотя в глубине души зрел страх — вдруг придраться в нашем материале будет не к чему? Заказ есть заказ, плевать, что нет поводов.
Наивная! В НАШЕМ материале можно придраться ко ВСЕМУ! Именно поэтому он НАШ, других не держим.
— …Следующая песня посвящена полёту человечества к звёздам. Вере в то, что мы всё-таки полетим к ним, — пафосно произнёс я, превозмогая усталость. День давно перевалил за половину, а принцесса сук с подчинёнными мурыжили нас без перерыва и перекуров — кто угодно взвоет. Увлеклись сеньоры. — Она была написана в года, когда мир сделал первые робкие шаги в освоении космоса, и казалось, вот-вот, прямо завтра, мы будем способны чуть ли не покорить галактику.
Кивок Жопастой РоРо, и мы заиграли вступление к следующей песне. Играли без особого героизма, причём не только сейчас, а с самого начала, ибо героизм сегодня был не нужен. Это смотрины качества текстов и подачи, а не стоимости наших акций в шоу-бизнесе. Пел я также без героизма, по той же причине, даже в ноты не всегда попадал. В голове крутилась единственная мысль — надо дожать сеньоров, чтоб взвыли и психанули, на остальное плевать.
— Сразу нет! — наморщилась Жопастая Розита, противно кривясь. Фирменная это у неё ухмылка, рабочая.
— Значит, борьба не напрасна? — усмехнулся гэбэшник.
— Сеньор? — с наигранным непониманием перевёл я глаза на него.
— Хуан, это ОЧЕНЬ опасный текст, — покачал он головой.
— Вы противник того, чтоб человечество летело к звёздам? — сузил я глаза в щёлочки.
— Я противник интерпретации этих слов в протестные настроения. «Хватит сидеть на жопе, сограждане, представляющие национальное меньшинство. Вставайте и поднимайте задницы на…» А вот тут возможны варианты, но не думаю, что кому-то там, — палец вверх, — они понравятся.
— А вам не кажется, что вы ищите чёрную кошку в чёрной комнате, когда её там нет? — позволил я себе провокационно усмехнуться. — А ещё сеньора филолог не даст соврать, в русском языке есть понятие: «Натягивать сову на глобус».
— Кошмарный язык! — Жопастую РоРо передёрнуло. Видно представила сию картину вживую. М-да, а вот её жо… Розита на глобус точно бы налезла. Глобус бы в ней утонул! Филолог нахмурилась, но непроизвольно кивнула — да, есть такая.
— Хуан, я не собираюсь ничего тебе доказывать, — профессионально нейтрально улыбался тихушник. — Я сказал — ты услышал.
— Сеньор, эта песня была написана СТОЛЕТИЯ назад! — не сдавался я. Отстою я хоть одну песню или нет?
— Как видишь, актуальности её текст не потерял до сих пор, — невозмутимо парировал сеньор.
— Возможно. Но почему тогда «забанили» про Колизей? Гладиаторы, бои, битва на выживание? Что в предыдущей песни было такого, что актуально по сей день?
— Юноша, мы не обязаны перед тобой отчитываться! — отрезала РоРо.
— Вы не утвердили НИ ОДНОЙ нашей песни! — не выдержал и картинно вспылил я. Иначе нельзя — не поверят. Я — вспыльчивый юноша, а не продвинутый интригоплёт, надо держать образ. И так был самим холодом все эти долгие часы.
— Сеньор Шимановский, давайте не будем пререкаться. У вас какие-то проблемы? — взял слово гвардеец и тоже профессионально улыбнулся. Но его улыбка была иной, не такой, как у тихушника. Злой, ненавистной, предупреждающей: «Не подходи! Покусаю!»