Выбрать главу

Итак, он потерял табельное оружие. Профукал. Прокакал. Про…любил. Синонимов много, смысл один. Более того, точно также про…какал служебное удостоверение. Как и когда? Тогда же, вместе с пистолетом, или раньше? Здесь ответа не было, но не зря же сукин сын так ему скалился, когда всем угрожал? Возможно, его обшмонали и раньше, перед входом в собственно школу, а то и у родного подъезда — с них станется.

Итак, вывод грустен. Выродок изначально знал, что они будут его прессинговать, что будут топить каждую песню. Но даже не пытался скрыть своего знания, как и своего приготовления к контрмерам. Он разыграл спектакль, где они, такие плохие, его обижают, и всячески провоцировал на ещё бОльшие обиды. Чтоб ответка, которая потом прилетит от него, не выглядела излишне мощной. Он не собирался договариваться, не собирался отстаивать своего мнения в реальности, он просто провоцировал комиссию назаранее подготовленный конфликт. Представление разыграл как по нотам, и они, комиссия, такие взрослые, мудрые и опытные, были лишь статистами в ЕГО постановке.

Что по другим членам комиссии, сеньор не знал. Пока не знал, но они его, если честно, и не интересовали. Сам же он согласно изуверских византийских планов мальчишки «напал» на несовершеннолетних. Напал-напал! Данные с навигатора сеньора Лопеса ему это явно продемонстрировали! Со стороны, для всего мира, это смотрелось так… А без удостоверения и пистолета кто ему поверит, что он ждал подобного нападения, и только потому реагировал так жёстко?

Пистолет, к слову, стал мотивом преступления в деле, заведённом уже против него. Адвокат Лопес выдвинул версию, что он, дескать, когда-то, не так давно, потерял его, и теперь напал на детей, первых попавшихся проезжающих мимо беспризорников, чтобы обвинить их и оправдаться перед начальством за потерю. Версия слабая, но сеньор понимал, что СЕЙЧАС она выгорит. Дети же оказались представителями местного районного приюта, сбежали покататься на досках — приют ведь не тюрьма, вечером к отбою вернуться, все дела. Не первый раз. Законов они катанием никих не нарушили, доски в списке украденых не значатся (не факт что не украдены, но ведь не значатся же). Работники приюта их забрали через полчаса, после прибытия их компании в управление и очень ругались на него, плохого и нехорошего ненавистника детей. И обрадовались, что «сеньор адвокат будет помогать их чадам бесплатно».

Версия с «потерей» пистолета в школе искусств не выгорела, хотя данные камер внутреннего контроля появились у гвардии минут через десять после ухода детей. На камерах был отчётливо виден момент столкновения его с той компашкой юных гитаристов, но вот момента кражи оружия…

— Ракурс! Очень плохой ракурс! — возмущался от отчаяния в голос он. — Здесь не видно её правую руку! А она залезла ко мне под пиджак именно ею. Да и левая… Эти чехлы от гитар…

Ему хотелось выть. А лучше задушить сукиного сына Шимановского вместе со всей этой несовершеннолетней воровской шелупонью.

— Сеньор, сожалею, но мы ничем не можем помочь, — покачал головой комиссар, которого «обрадовали» этим делом, понимая, какие у кого в нём перспективы и заранее ставя крест на «проигравшей стороне». — Нет подтверждения — нет факта. Нет факта — значит, это ваши домыслы. Вы сами из органов, знаете, как работает эта система.

Да, сеньор знал. Варился в оной системе не один десяток лет. Но оканчивать карьеру ТАК???

Резюме. Итогом сегодняшнего прослушивания стало то, что с подачи полностью краплёного (а это пойди докажи) адвоката Лопеса, уважаемого в адвокатском сообществе человека, против него завели дело о нападении на несовершеннолетних, которое не факт, что руководство захочет гасить. Ибо он и без него фактически списан. Ибо ПОТЕРЯ личного оружия, когда по пьяни, по невнимательности, ещё по какой причине, а не под угрозой жизни/пистолетом бандита у виска — самый страшный грех в органах. Свидетельства похищения нет, а значит, действительно, потерял и пытается списать на кражу. Таких редко «отмывают». Обычно списывают задним числом, если нет особых заслуг перед государством. А у него их нет.

— М-мать! — Хотелось ругаться. Но сил не было.