Зараза будильник я разобью тобой окно
Собственного дома.
С утра в холодильник, а там голяк: две мухи,
Недопитая бутылка рома.
Голодный и пьяный куда-то пойду,
Мне чего-то там скажут, расскажут, докажут.
Вернусь домой, засну, а на утро всё тоже, на утро всё так же…
Зараза будильник я разобью тобой окно
Собственного дома.
С утра в холодильник, а там голяк: две мухи,
Недопитая бутылка рома.
Голодный и пьяный куда-то пойду,
Мне чего-то там скажут, расскажут, докажут.
Вернусь домой, засну, а на утро всё тоже, на утро всё так же… (z)
* * *
За 6 часов до этого.
К искомой точке на карте подъехал в настроении, характеризуемом словами «убить охота». Кого-нибудь, без разницы кого. Жаль, что нельзя. Теперь – нельзя. Мне ещё долго не дадут никого убивать – слишком сильный был залёт. И главное, не рыпнешься – сам виноват. Во всём.
Вышел из машины. Тереза. Ждала вместе с парнями. Было накинулась с обвинениями, дескать, подлец, зачем удрал, но я даже не стал слушать.
- ЗдорОво, парни! – пожал им всем руки.
- Ванюш, в гроб краше кладут, - заметил стоящий у обочины ближе всех ко мне Хан. На лицах всех была написана нешуточная тревога.
- Что случилось, брат? – А это Карен.
- Вы нужны мне. Будете гостями на одном мероприятии. Мероприятие тайное, как бы. Но я настоял, чтобы и с моей стороны кто-то был.
- В качестве моральной поддержки? – как обычно больше других понял Наото. Я кивнул.
- Пойдёмте. Солнце, извини, не до тебя, - сделал виноватые глаза Терезе, и двинулся дальше.
«Дальше» был храм. Посвящённый… Ага, ей. Святой Терезе. Правда, не нашей, Авильской, но тем не менее.
У входа никого, хотя ангелочки там быть должны. Наверное, прячутся, чтобы «без палева». Всё-таки мероприятие условно тайное. Ключевое слово «условно». Вошли.
Внутри оказалось всего человек десять. Вновь никого из ангелов… Хотя вру, есть. Оливия и две девочки. Рассредоточились вдоль стен главного нефа – от греха подальше. Действительно, мне сейчас попадать под руку чревато, даже такому тяжеловесу, как Оливия. Это поняла и Сильвия, было решившая подойти и что-то сказать, но так и вставшая вдалеке с застрявшими в горле словами.
- Хуан, я…!
- Я знаю, - бросил ей и прошёл дальше. – И не виню.
У самого алтаря, разложив на маленьком складном столике библию, виртуальный мини-терминал и религиозные причиндалы стоял священник, внимательно разглядывая меня из под нахмуренных бровей. Лицо собрано, но спокойно. Рядом - обе сестры Санчес. Эти не стали ждать, вошли внутрь – ну и правильно. Они везде свои, и всегда будут, так уж сложилось. Присутствию Беатрис я обрадовался, хотя не представлял, как буду смотреть ей в глаза. Марине – представлял, ей – нет.
- О, а вот и вы, молодой человек, - произнёс священник, пытаясь установить контакт, когда я подошёл ближе. Я бы сказал «выдавил из себя», ему было… Мягко говоря некомфортно… Но это его сложности. Достаточно молодой для служителя господа, чуть за тридцать, но священников чуть за тридцать полно, он не исключение из правил. И, наверное лучше, что молодой – человек с опытом на предстоящее мог не подписаться. Особенно если будет идейный, вроде отца Антонио, духовника мамы. – Мы ждём только вас.
- А невеста?
- Готова. – Это Сильвия, сзади. Подошла вслед за мной, держась за парнями, но так и не приблизилась.
- Ванюш, - неуверенно произнес Хан по-русски, - ты, конечно, извини, но это что? Что тут происходит? Свадьба?
Я обернулся. Скривил кислую мину.
- Пока – развод. – Вернулся к священнику. – Начинайте, святой отец.
Не знаю, сколько ему заплатили, но явно немало. Рвение, с которым падре приступил к церемониалу, просто кричало об этом, несмотря на то, что ему было не по себе. Как сказал Цезарь, там, где не пройдут легионы, вопрос решит маленький ослик, нагруженный золотом.
- Её высочество здесь? – шепнул я Марине, избегая зрительного контакта. Марина воспринимала всё философски, как данность, меня ни в чём не винила, но мне от этого было не легче. Она не попыталась что-то спросить или сказать, и я был за это бесконечно благодарен. Фиг я её брошу, назло всем принцессам на свете! И пусть за непослушание мою тушку раздавит «при аварии» на магнитке – плевать.