As if time had stopped still I was numb with fear
But still I wanted to go
And the blaze of the fire did no hurt upon me
As I walked onto the coals
And I felt I was in a trance
And my spirit was lifted from me
And if only someone had the chance
To witness what happened to me
And I danced and I pranced and I sang with them
All had death in their eyes
Lifeless figures they were undead all of them
They had ascended from hell…
Всё, накрыло. Состояние, которое по-испански можно обозвать словом «приход». Это ещё не был апофеоз песни, до него было далеко, но я перестал быть собой. Я ревел, рвал струны! Я вопил! Я был на грани срыва, живя в этом мире, что диктует древняя мелодия. Нет, со стороны это не выглядело криком – это всё-таки песня. Но песня, льющаяся не из меня, а из некого невиданного измерения, использующего вашего покорного слугу лишь как проводника.
Я уже говорил про дрожь рук? Руки не дрожали, они неистовствовали! Но в то же время моя партия лилась, аки Ориноко к океану, и я восьмым чувством ощущал, что у парней тоже всё в порядке. Мы были командой, и эта команда разила во все стороны, стреляя мелодией, убивая ею всех наповал.
Сложно передать это чувство. Сложно уже тем, что ты не контролируешь процесс. Оно выплёскивается из тебя, а ты даже не можешь оценить его со стороны. Ибо это вытворяет не дракон, за которым ты всё же можешь наблюдать; это делаешь ты сам.
Парни боялись доверять мне сильные гитарные партии. Говорили, это сложно, играть и петь на полной самоотдаче. Я уверял, что потяну. Уступили. Теперь же я возблагодарил бога за настойчивость. Меня распирало: хотелось бегать, прыгать, сходить с ума! Но чёткие и некислые по сложности гитарные партии держали, не давали улететь и бегать по сцене.
Партии… Мы изначально выбрали эту вещь, впрочем, как и многие другие, за обалденные соляки, составляющие почти половину девятиминутного звучания. Изначально, в оригинале, гитар вообще было три, не считая басухи, но мы пошаманили и разложили на две партии. Правда, теперь у нас, ну, по крайней мере в этой песне, две соло-гитары, включающиеся попеременно. Парни вновь начали упираться, но я таки выцыганил у них право на соляки. Я хотел их, хотел собственные! Чувствовал, что могу!..
И вот теперь настало время награды. Гитара стонала под моими уверенными движениями, но пела, выдавая вопли отчаяния вместо меня, в смысле, вместо голоса. Музыка – это магия, и никакая биоэнергетика не сравнится с нею по оказываемой мощи.
When you know that your time has come around
You know you'll be prepared for it
Say your last goodbyes to everyone
Drink and say a prayer for it(z)
- ревел я – вот и подобрались к апофеозу. Руки что-то делали со струнами, рот что-то пел…
…И всё закончилось. Я допел последний куплет, вариация ушла на очередной круг, на замедление, завершение, мягкий перебор…
…И убаюкивание. Так я назвал этот эффект. Колесо сансары замкнулось, пришли к тому, с чего начали.
Выдох. Отпустить гитару. Руки больше не трясутся, и сам я чувствовал… Освобождение? Я выпал из нирваны, это было двоякое чувство, но мне скорее понравилось.
Залу тоже. Я по привычке называю аудиторию залом, хотя никакого зала тут, конечно же, не было. Было несколько сот людей, стоящих перед сценой. Охреневших, обдолбанных нашим напором людей. Ибо ИИ верно рассчитал звуковой поток, и добавлял или убавлял децибелы и частоты ровно там, где это требовалось.
Секунда. Две. Пять. Затем робкие хлопки и…
Нас затопило. Мальчишеский гвалт. Свист. Поддерживающий ор. Женский писк. Что-то ещё. Это словно цунами, заливающее тебя с головой. Что-то подобное было в Итальянском дворце, но не настолько искреннее – там зал был «посырее», погурманистее.
Зал «схавал», тема пошла – нас приняли. Но козыри на руках ещё оставались, а день сегодня необычный, не такой, как все. И я решил давить, пока масть. Давить напором, энергией. Пусть её выльется хоть с килотонну, пусть хоть над Малой Гаваной откроется «воронка» - плевать. Сегодня наш день, от которого, волей Судьбы, зависит наше будущее, и я не позволю каким-то обстоятельствам и эффектам психологии толпы нас растоптать!
- Следующая песня о войне, - довольно улыбнулся я. - Точнее о том, как доблестная английская армия, её цвет, потомственное дворянство, огребла от простых русских солдат во время далёкой-далёкой Крымской войны. Песня тоже на английском, потому говорю вам сюжет, чтобы вы хоть что-то о нём представляли. Название песни труднопереводимое, потому пусть звучит так, как есть в оригинале. «Трупер». (z)