Если же желание помахать кулаками не пропадало, особо бойких выпроваживали на улицу, где для выяснения отношений была отведена специальная площадка. В этом случае, чтобы вернуться в трактир, приходилось вновь платить взнос.
Неизвестно, благодаря чему в «Бодрых поползновениях» вот уже несколько лет кряду не было не то чтобы ни одной перестрелки, но и ни одной сколь либо серьезной драки. Частично, конечно же, из-за серьезного полицейского контроля. Но во многом, благодаря тому, что собирались в трактире люди, в основном, давно друг друга знавшие, испытавшие вместе немало опасностей, потерявшие в заповеднике родных и общих друзей. Возможно, и потому, что подавляющее большинство завсегдатаев хорошо отдавало себе отчет, каких сюрпризов можно ждать от «Кабаньего урочища», с которым граничил трактир.
Кроме того немаловажную роль в обеспечении порядка в трактире играл и его владелец, которого все величали исключительно по имени-отчеству – Алексей Леонидович, ну а между собой – просто Монокль.
Именно он встретил Лёву и Павла на ярко освещенном крыльце «Бодрых поползновений», охраняемом двумя солидно вооруженных, очень внушительных комплекций полицейскими. По сравнению с ними Алексей Леонидович казался щуплым, если не сказать, тщедушным. Но! Такое впечатление складывалось лишь до тех пор, пока Павел не оказался с этим человеком на расстоянии вытянутой для пожатия руки.
Павлу сразу стало как-то не важно, во что тот обут и одет, что на поясе у него висит одна расстегнутая кобура с выпирающей рукояткой пистолета, а под мышкой – еще одна, тоже расстегнутая и тоже с видневшейся рукояткой. Пожимая руку хозяину «поползновений», он уставился не в правый глаз, внимательно разглядывающий его через обычный монокль, а на левое веко, почти полностью прикрытое, насквозь пробитое двумя крючками блесны с золотистым лепестком, которая свисала и покачивалась, словно тяжелая серьга на мочке уха. Жало третьего крючка застряло под его бровью. Глядя на это, Павел, кажется, даже протрезвел.
– Как вам мой пирсинг? – Алексей Леонидович подмигнул Павлу и Лёве единственным видящим глазом.
– Поверьте, это не самое страшное, что может произойти с вами даже на самой обычной рыбалке. Не говоря уже о Кабаньем урочище!
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Лёва принужденно. Павел вообще промолчал, пытаясь осмыслить, как можно ходить с блесной, пробившей веко и бровь. Ему самому во время рыбалки «повезло» трижды цеплять себя тройниками блесны за голову и однажды – за большой палец. Каждый раз приходилось использовать пассатижи, чтобы немедленно освободиться от приманки, приносящей постоянную боль. И пусть это было страшновато и, конечно, тоже больно, но зато избавляло от дальнейших страданий…
– Участники турнира «Мастер-рыболов» освобождаются от традиционного взноса за посещение нашего трактира, – без тени улыбки произнес Алексей Леонидович, приглашая жестом проследовать в заведение. – Однако, алкогольные напитки – традиционно за счет клиентов.
Трактир встретил новых посетителей какофонией голосов, не заглушавших, однако стук бильярдных шаров и звучащей из динамиков спокойной мелодии. Никто не танцевал, хотя свободного места хватало. Народ был занят поглощением пищи, напитков, пусканием в потолок сигаретного дыма и разговорами. Павла сразу что-то смутило, но, приглядевшись к сидящим за столиками людям, он сообразил, в чем дело: подавляющее большинство посетителей были облачены либо в армейскую форму, либо в сероватые костюмы полицейских, либо в егерский камуфляж и лишь немногие – в нечто яркое.
Таким, относительно пестрым пятном выделялись пятеро мастеров-рыболовов, разместившихся за длинным столом в глубине зала. Они выглядели почти ровесниками, каждому – от тридцати до сорока лет, разве что Тапир не пересек двадцатипятилетний рубеж. К тому же он был самым миниатюрным что ли и каким-то бледным, в то время как остальные – как на подбор: крепкие, спортивные, загорелые. Стол спортсменов был заставлен тарелками с едой, полупустыми пивными кружками и открытыми бутылками с более крепкими напитками.
– Наконец-то! – завидев приближающихся Лёву и Павла, вскочил Сфагнум с фужером в руке. – Думаете, одни мы вас заждались? Да все добрые попо… поползновения вас ждут.
Сфагнум был заметно навеселе и, кажется, единственный, кто пришел в трактир в строгом черном костюме и белоснежной рубашке. Хорошо хоть галстук-бабочку не додумался напялить, – успел подумать Павел, прежде чем увидел эту самую бабочку, валявшуюся в пустой тарелке.
– Ты, чего так вырядился-то? – спросил у Сфагнума Лёва, усаживаясь за стол. Павел, терзавшийся мыслью, уместно ли будет пригласить за общий стол Нинель, заглянувшую в трактир вместе с ними, только сейчас обнаружил, что девушка куда-то пропала. Впрочем, наверное, это было к лучшему…