Но веселое настроение Фомы сразу улетучилось, когда они подходили к дому. Словно пойнтер, сделал он стойку. Щетина его поднялась дыбом, глазки загорелись зеленым огнем, а челюсти, теперь хорошо вооруженные, зачавкали и покрылись пеной. Лизета подошла к нему, чтобы почесать ему спину, но он отступил в сторону, продолжая чавкать. Лизета внимательно осмотрела все кругом и поняла: они подошли к свежим следам медведя, от которых разило его запахом. Но в то время от внимания Лизеты ускользнуло, что причиной такого поведения Фомы был не страх: его поза, глухое «греф», грозно наставленные клыки, горящие глаза — все указывало на пробуждение в нем дикого вепря, хотя он достиг лишь половины нормального роста.
Она и не предчувствовала, какое значение будет иметь для нее такое настроение молодого вепря. Не прошло и двух месяцев, как жизнь Лизеты подверглась новой опасности; не явись во-время ей на помощь это доблестное, недоступное страху животное, вооруженное только парой клыков, девочке, по всей вероятности, пришлось бы плохо.
VII. Поединок с гремучей змеей
Октябрь в Южной Виргинии — еще летний месяц; только листва принимает красноватую окраску. Лизета отправилась в поисках приключений на Когерскую реку. У самого изгиба реки находилось защищенное место, где было безопасно плавать: там никто не мог ей помешать, и она, не колеблясь ни минуты, разделась и бросилась в воду; Лизета наслаждалась ее прохладой, как только может наслаждаться в такую погоду здоровая юность. Доплыв до песчаной отмели, она вцепилась в нее розовыми ноготками, подставив спину ласкающим лучам солнца.
Насладившись вдоволь, она снова бросилась в воду и поплыла к тому месту, где оставила свою одежду. Она была уже на полпути от него, когда увидела нечто, от чего кровь застыла у нее в жилах: на ее платье, свернувшись кольцом и подняв голову, лежала гремучая змея — ужас горных мест.
Что было делать? Мальчик забросал бы змею камнями и прогнал бы ее, но, во-первых, поблизости не было камней, а во-вторых, Лизета не смогла бы бросать их с такой силой, как мальчик.
Она боялась звать на помощь, ибо не знала, кто может притти на ее зов, и потому продолжала сидеть, полная отчаяния и страха.
Целый час прошел в таком томлении, а змея все еще лежала на прежнем месте. Становилось жарко, и солнечные лучи немилосердно жгли Лизету. Надо было что-нибудь предпринять. Не придет ли отец? Да, весьма возможно, что он услышит ее свист. Она приложила пальцы к губам и свистнула; свист вышел сначала слабый, но, по мере того как она его повторяла, он становился все громче и громче и должен был достигнуть далекого леса. Лизета прислушивалась со страхом и надеждой. Если отец услышит, он, конечно, поймет и придет.
Змея не трогалась с места. Прошло еще полчаса. Солнце жгло все сильнее. Лизета еще раз пронзительно свистнула и скоро услышала какое-то движение в лесу, топот, шаги — и сердце, у нее замерло. Будь это отец, он ей крикнул бы что-нибудь, а неведомое существо шло с топотом, часто перебирая ногами, подвигаясь все ближе и ближе…
Лизета попыталась спрятаться, зарывшись в песок.
Змея продолжала неподвижно лежать на платье.
Кусты, росшие у крутого берега, зашевелились. Да, там смутно виднелась какая-то темная движущаяся фигура. Но вот кусты раздвинулись, и оттуда выскочил Фома, который все еще был вепренком, хотя уже значительно вырос. Сердце Лизеты замерло.
— О, Фомушка, Фомушка, сможешь ли ты помочь мне? — Лизета снова свистнула, призывая отца, но ей ответил только Фома.
Он спешил на ее призыв и бежал вдоль берега, направляясь к тому месту, где лежала одежда Лизеты, а на ней его смертельный враг — змея: другого пути ему не было.
Он бежал, перепрыгивая через стволы упавших деревьев и низкие кустарники. Не успел он добежать до песчаного мыса, как очутился лицом к лицу с гремучей змеей.
Пораженные неожиданной встречей, враги осели назад и приготовились к атаке. Сердце Лизеты замерло от страха, когда она увидела товарища своих игр лицом к лицу со змеей.
Щетина на спине Фомы поднялась, глаза его засверкали воинственным огнем, и — «чоп! чоп!» — застучали его челюсти; вековая глубокая ненависть к змеям заговорила в его сердце, пробудив в нем воинственный пыл и мужество.
Приходилось ли вам когда-нибудь слышать короткое, сиплое ворчание, которое вырывается из груди вепря, готового к битве? Воинственный клич этот наводит ужас на его врагов, хорошо знающих его доблестную отвагу, даже и в том случае, если клич этот вырывается из груди молодого вепренка, у которого еще как следует не отросли бивни.