Чуть выше я нашла то, что искала. Мамины зубы. Впившиеся в ствол. Шесть штук. В форме полумесяца. Я достала из кармана предусмотрительно захваченные плоскогубцы и один за другим выдернула зубы. Собрав все шесть, завернула их в носовой платок и вернулась в город.
В тот же день я похоронила их в маминой могиле, а через год на том месте вырос богатый урожай репы. Почему именно репы? Понятия не имею. Но мне было приятно.
Глава 13
В четверг утром Пьерино, синьора Доротея, синьор Порцио, дядя Бирилло, тетушка Нинфа, Полибио Насо, муж Фьяммы (сама она уехала на встречу с президентом и присутствовать не могла), и одна пожилая женщина с протезом вместо руки, которую я никогда раньше не видела, устроили на пристани пышные проводы.
Фотограф из «Похоронного альманаха» пришел снова, снимал меня фотоаппаратом с огромным объективом, и я чувствовала себя настоящей звездой. Пристань украсили лентами и воздушными шариками, корабельный оркестр расположился на палубе и играл веселые мелодии, приглашая меня на корабль. Поднявшись на борт в новых белых туфлях на платформе, я вдруг поняла, что никогда нигде не бывала, и ощутила щемящую тоску по дому. Мне захотелось развернуться и убежать. Но было поздно. Симпатичный мужчина в изящной форме свистнул в свисток, матросы подняли швартовы, из гигантской трубы вырвались клубы черного дыма, а от оглушительного гудка, раздававшегося откуда-то из чрева корабля, меня начала бить мелкая дрожь.
Я даже не заметила, как между бортом корабля и пристанью забурлила вода и мы отплыли. Другие корабли приветственно загудели, а один старый морской волк запустил парочку дохлых фейерверков. Его обожженное лицо и руки свидетельствовали о том, что он не впервые развлекается с пиротехникой, причем делает это не слишком успешно.
Я посмотрела вниз, на тех, кто махал мне рукой на прощанье, и заметила ту женщину с протезом. Она махала особенно настойчиво, без устали. Сквозь шум двигателей мне было приятно услышать хриплый голос Пьерино, который пожелал мне приятного путешествия.
Потом моих близких скрыл туман, и я тут же затосковала, хотя и старалась убедить себя, что в этом бескрайнем мире со мной не случится ничего страшного. И как всегда, меня ждало разочарование.
Глава 14
Первые полчаса путешествия я обследовала корабль. Несмотря на щедрые обещания устроителей конкурса, меня поместили в двухместную каюту третьего класса без удобств. С забытым миром роскоши и изящества было покончено. Стюард проводил меня в каюту, и там оказалось, что нижняя койка уже занята вялой девицей неопределенного возраста по имени Клодия, у которой, к моему огромному удивлению, оказался механический протез вместо руки. За всю мою жизнь я ни разу не видела людей с протезами, а тут, за каких-нибудь десять минут, — сразу двоих.
Позже выяснилось, что мать Клодии присоединилась к группе провожавших меня в путешествие. Из-за сильной близорукости она не видела вдалеке ничего, кроме расплывчатых пятен, но гордость не позволяла ей носить очки. Вот она и перепутала меня с дочерью (что я отнюдь не восприняла как комплимент) и махала мне рукой, пока корабль не скрылся из виду.
Клодия незамедлительно продемонстрировала мне все возможности своей механической руки (безусловно, последней модели), и я слегка забеспокоилась, когда оказалось, что под одеялом у нее спрятана огромная канистра бензина. Единственным недостатком протеза было неумеренное потребление топлива. Оставалось надеяться на то, что Клодия не курит. Но вскоре она смачно закурила длиннющую сигарету, и каюту заволокло табачным дымом. Иллюминатора у нас не было.
Пока Клодия курила, я распаковала вещи. Шкафа тоже не было, только пара железных крючков на двери. Из-за тесноты мне пришлось доставать вещи, держа чемодан в руке. Открывала я его со страхом. Честно говоря, я почти не следила за Фьяммой, когда мы покупали мой гардероб. Возражай, не возражай, Фьямма все равно купит то, что считает нужным. Она у нас всегда верховодила.
Я прекрасно знала, что ни разу не надену добрую половину этих вещей. Они мне не шли. Я не могла появиться на публике во всем коротком, тесном и ярком. Путешественники, и хуже того — члены команды, подумают, будто я к ним пристаю. Разглядывая броские тряпки при свете лампочки, раскачивавшейся под потолком, я вдруг заметила, как у Клодии загорелись глаза.
— Ух ты! — не сдержалась она. — Какие у тебя красивые шмотки. Мама не позволяет мне ничего такого. У меня только вот…