Сорок из трёхсот учеников маггида сами сделались учителями. Самым знаменитым из них стал его внук, Дов Бэр из Любавича. Но молодой Дов Бэр учил совсем в ином стиле, чем его дед. Если Великий Маггид просто выдвигал предположения, позволяя своим ученикам истолковывать их самостоятельно, то его любавичский наследник жёстко очертил перед хасидами так называемые десять дорог к экстазу, сузив понимание медитативного пути к Небытию.
Второй великий учитель из кружка Баал Шем Това, рабби Пинхас, акцентировал экспериментальный аспект учения своего наставника, в первую очередь — взаимосвязь между экстазом повседневной жизни и Небытием. Пинхас разработал «доктрину умирания и воскресения», требовавшей также «устойчивой жизни в согласии со всеми существами на земле и во взаимодействии с общиной своих последователей» <11>.
Третий учитель, рабби Иехиэль, был более склонен к аскезе. Его учение, исполненное безраздельной любви ко всему сущему, равно одушевлённому и неодушевлённому, довёл до совершенства сын Иехиэля, кроткий и сострадательный Зев Вольф из Збаража.
Опасаясь возникновения еретических культов, наподобие того, который породил Саббатай Цви, ученики Баал Шем Тома из первого поколения сознательно не провозглашали себя пророками и воплощениями Божества, явившимися расчистить путь Мессии. Они держались в тени до тех пор, пока не получали от своих учителей повеления продолжить традицию. Если глава общины умирал, не назначив преемника, мистические товарищи сами избирали его из своих рядов. Последующие поколения присвоили Баал Шем Тову высокий титул цадика, но сам он никогда так не называл. Великий Маггид тоже считал себя всего лишь одним из вероучителей. Но уже в девятнадцатом веке их наследники вступили между собой в борьбу по вопросам законной преемственности, принялись налагать друг на друга «запрещения» и отлучения и порой даже заявлять о недопустимости браков между членами соперничающих общин.
Возрождение мессианства по сей день остаётся главной причиной разногласий в рядах хасидов. Ожесточённые споры по вопросу о пришествии Мессии в конце времён, впервые разгоревшиеся между Ясновидцем из Люблина и рабби Иегуди из Пжиши вскоре после смерти Великого Маггида, не утихают до сих пор между представителями Любавичского движения и их оппонентами. Некоторые хасиды толкуют в поддержку своих притязаний даже современные политические события, такие как нашествие Наполеона на Россию в девятнадцатом веке или образование государства Израиль в двадцатом столетии. Но, похоже, обе соперничающие стороны уже давно забыли, из-за чего, собственно, они враждуют. Более того, они не отдают себе отчёта в том, что сами мистические товарищества изначально были порождены страстной жаждой единения, а вовсе не нуждой в противостоянии.
Примечания
1. «Зогар», цит. по: Дэниел Матт, «Основы каббалы» (Daniel C. Matt, The Essential Kabbalah. San Francisco: Harper San Francisco, p. 210).
2. Дэниел Матт, «Основы каббалы» (Daniel C. Matt, The Essential Kabbalah. San Francisco: Harper San Francisco, p. 160 — 163).
3. Дэниел Матт, «Основы каббалы» (Daniel C. Matt, The Essential Kabbalah. San Francisco: Harper San Francisco, p. 162).
4. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, с. 18.
5. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, сс. 28 — 29.
6. Цит. по: Перл Эпштейн. «Каббала: Путь еврейского мистика» (Perle Epstein. Kabbalah: The Way of the Jewish Mystic. P. 41).
7. Перл Эпштейн. «Каббала: Путь еврейского мистика» (Perle Epstein. Kabbalah: The Way of the Jewish Mystic. Pp. 22 — 23).
8. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, с. 35.
9. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, с. 111.
10. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, с. 189.
11. Мартин Бубер. «Хасидские предания». Пер. с англ. М.Л. Хорькова. М.: «Республика», 1997, с. 41.
4. Соответствия
Десять стадий медитации
Поскольку всякая сотворённая вещь есть малое подобие вселенной, а цель жизни мистика — достичь единения с Творцом, то немалое место в каббалистической практике занимают медитации на соответствия, связывающие всё Творение с его Первоисточником. Каббалисты обнаружили, что метафоры — это самый экономный способ поучать тех, кто решился вступить на духовный путь. Поэтому язык мистики во многом подобен поэтическому языку: он столь же лиричен и сжат и на первый взгляд нередко кажется непонятным. Каббалистическая образность служит для передачи субъективного опыта, а не для изложения фактов, а, следовательно, нуждается не только в буквальном, но и в переносном толковании. Особенно важно иметь это в виду при изучении тех разнообразных выражений, в которых описываются десять основных стадий медитации, символически представленных десятью сефирот и их соответствиями.