Однако у групповой этики есть и противоположная сторона — поддержка членов коллектива, осуществляющих самые важные и ответственные для него программы, и здесь часто возникают большие недоразумения и искажения, в результате чего грубо нарушается естественный баланс организма коллектива, то есть рассогласуются его тела.
Люди, как известно, плохо понимают самих себя. Однако свои коллективы они понимают гораздо хуже, даже если находятся и работают в них десятками лет. Первое, с чего начинается постижение коллектива, это открытие, что он создан по воле Божьей и, как и все остальные Его творения, имеет организм, то есть семь тел, довольно сложно связанных между собой, и вполне определенную миссию, закодированную в атманическом теле. В соответствии с миссией формируется этика коллектива, как внутренняя, то есть правила взаимодействия людей внутри него, так и внешняя, касающаяся его отношений с внешней средой, а также система ценностей, определяющая приоритеты различных долговременных программ его деятельности. Так должно быть — но далеко не всегда так бывает, в первую очередь потому, что очень плохо осознается самими членами коллектива.
Вообще ценности и этику люди обсуждают неохотно — буддхиальные объекты и энергии плохо передаются словами, и, кроме того, достаточно интимно переживаются. Поэтому по большей части этика отдельных участников коллектива плохо согласована с его собственной (последняя никем чаще всего толком не осознается; так называемые "интересы дела" никогда не исчерпывают ценностей группового эгрегора, чьи функции еще и обучающие и координирующие и т. д., но все это еще только предстоит открыть и описать), в результате чего на буддхиальном плане идут постоянные конфликты, материализующиеся в борьбе за власть, интригах, склоках и прочих явлениях, находящих отражение в известном определении "нездоровая атмосфера в коллективе" (читай — больное буддхиальное тело).
Главная причина недоразумений необычайно проста, но упорно игнорируется общественным подсознанием, и заключается она в том, что все люди и коллективы совершенно различны и даже при, по видимости, одинаковых возложенных на них социальных программах имеют разные миссии и разную, как по качеству, так и по тяжести, карму.
Создавая очередной институт, Академия Наук в первую очередь бывает обеспокоена научным направлением, которое он будет разрабатывать; однако вместе с изыскательскими целями институт незаметно берет на себя фрагменты как государственной, так и этнической миссий, которые регулируются не академическим начальством, а государственным и этническим эгрегорами, что может доставить коллективу института много неприятных (а иногда и приятных) сюрпризов.
Эгрегор коллектива сам подбирает себе личный состав, но разобраться, какова миссия коллектива, последний может, лишь постепенно самоорганизуясь, внимательно следя за собственной жизнью и помня, что вывеска это еще не содержание, и что выполнять придется миссию, а не только возложенные начальством поручения (которые, безусловно, представляют материализацию некоторой части миссии — однако их тоже нужно уметь правильно понимать, во всяком случае, не всегда буквально).
Общая тяжесть земной кармы ложится на все коллективы, хотя и неравномерно, и на каждого человека в коллективе — и тоже неравномерно. Поэтому в любой группе есть человек, жертвенно затыкающий собой дыру в преисподнюю — или, наоборот, активно ее расширяющий, и этих людей коллективы часто совершенно неправильно оценивают.
Есть люди, которые, кажется, всей своей судьбой обречены на страдания — инвалиды, тяжело больные, мучимые разнообразными (увы) неизлечимыми болезнями всех тел — от физического до атманического — и организма в целом. Какова цена и ценность их страданий? Мнение, что страдание очищает, в высшей степени сомнительно: на самом деле страдание лишь направляет человека на путь, ведущий к высшему "я", в подсознательной надежде, что оно облегчит страдания, и оно действительно их облегчает (попутно очищая весь организм), балансируя тела друг с другом и более точно направляя человека к исполнению его миссии. Однако эта миссия может быть довольно своеобразной, например: защитить мир от вторжения того или иного жесткого эгрегора, и тогда человек посылается если не в адские пространства, то, во всяком случае, туда, где происходит их атака, и они хорошо ощущаются — так сказать, просвечивают (пример — койка в онкологическом диспансере). Когда уровень страданий человека превышает определенную величину, так что они доносятся уже до буддхиального тела, он должен понять: то ли это сигнал сильного дисбаланса в организме, и нужно срочно принимать меры, то есть менять экзистенциальную картину мира и пересматривать ценности, но он, так сказать, сам виноват в происходящем, то ли испытываемые им неприятные ощущения входят в программу его жизни как необходимый жертвенный элемент. В последнем случае облегчение от страданий достигается единственным образом: уточнением своей миссии и включением в нее определенного взаимодействия с адскими пространствами и эгрегорами. Если миссия найдена точно, то даже крайне дисгармоничные эффекты в телах сами по себе могут быть сбалансированы и скомпенсированы организмом так, что страдания как таковые исчезнут, заменившись ощущением очень тяжелого пути, который, однако, не вызывает у человека протеста, и он не захочет прожить вместо своей чью-то чужую жизнь.
Однако глазами коллектива, особенно в целом преуспевающего, эта ситуация может смотреться совсем иначе: общественное мнение часто состоит в том, что все несчастные, страдающие и плохо социально адаптирующиеся люди сами виноваты в своей судьбе. В каком-то смысле (с точки зрения Абсолюта) это, вероятно, так и есть, но с точки зрения коллектива именно тяжелые судьбы наименее благополучных его членов удерживают его от распада или резкой деградации (в результате прямой агрессии жестких эгрегоров), и на них должна быть направлена соответствующая их фактическому, а не поверхностно видимому вкладу в успехи коллектива часть его буддхиальной энергии. Инвалиды держат на своих плечах здоровых, неблагополучные — благополучных, а несчастные — счастливых, и без понимания этого обстоятельства нормальная жизнь коллектива невозможна.
Каждый коллектив, как и отдельный человек, должен постоянно решать проблему распределения своей буддхиальной энергии в двух планах: внутреннем и внешнем, то есть как между своими членами и программами, так и в качестве элемента окружающей его среды. И точно так же, как для индивида, первичным для коллектива является внутренний целостный баланс, а отношения с внешней средой являются его следствием. Это справедливо в самых жестких ситуациях: например, А. Солженицын неоднократно высказывает следующую непреложную лагерную истину: "Если бы не сучились зэки друг с другом, не имело бы над ними силы начальство".
В государственном эгрегоре распределением буддхиальной энергии ведают высшие эшелоны власти, как исполнительной, так и законодательной. Общая экономическая политика: главные направления капиталовложений, налоговая система, финансирование приоритетных направлений развития и т. д. — все это проблемы буддхиального тела государства, как страны. Сюда же относится и внешняя политика, точнее, ее основные, достаточно длительные программы.
Сложность заключается в том, что экономические ценности, такие, например, как уровень жизни населения страны, вовсе не имеют прямого отношения к ценностям этнического эгрегора, о которых и сам народ может судить, лишь поднимаясь над собственным эгоизмом, и потому они для него довольно смутны. Функция интеллигенции заключается в создании определенной культуры, но было бы неправильно считать, что ей лучше (или хуже) видна миссия этноса, чем, скажем, крестьянству или рабочим. В действительности текущие этнические ценности ощущаются примерно одинаково всем народом, исключая тех его представителей, которые имеют прямой канал к этническому эгрегору — их можно называть пророками, народоводителями и т. п., но к интеллектуальному или культурному уровню человека эти качества прямого отношения не имеют.