Опасности и препятствия. Как всегда, актуальны не только опасности объекта при включении данного дома, но и тесно связанная с ними опасность объекта для окружающей среды. Ниже автор приводит некоторые характерные примеры: сама по себе тема заслуживает отдельной толстой книги.
Вопрос своевременности действий — один из самых острых в природе. Опасно пропустить момент включения дома — но не менее опасно счесть, что он уже включился, когда на самом деле объект еще находится в стационарной фазе. Здесь важна ориентировка на среду, которая при включении определенного дома объекта обязательно разворачивается к нему двойственным домом, то есть с точки зрения объекта ведет себя так, словно у нее происходит противоположный переход; в нашем случае это переход с манипуры на свадхистхану, то есть девятый дом.
С точки зрения человека с интенсивно включенным четвертым домом, вся окружающая среда представляет собой колоссальный источник многозначительного эмпирического материала, который идет непрерывным потоком и словно ждет обобщения и структуризации, почти прямо намекая на существование законов, которым он подчиняется и которые его порождают. При этом чем глубже и фундаментальнее закон, подлежащий открытию, тем более разнороден и парадоксален эмпирический материал, который внешнему наблюдателю может показаться просто-напросто огромной свалкой, а идея найти в ней хоть какую-то закономерность — безумной. Однако истина заключается в том, что со свадхистханы на манипуру переходит вполне определенный объект, который исследователю может быть вначале не виден (или даже недоступен, и показаться лишь в ходе изысканий), и внешняя среда поставляет информацию, косвенно наводящую ученого на структуру именно этого, иногда очень крупного и сложного объекта, и никакого другого; здесь бывает чрезвычайно важно ответить на такой вопрос: "А чем я, собственно говоря, занимаюсь?" — и ответ иногда оказывается совершенно неожиданным. Особенно актуально вышесказанное теперь, на переходе к эпохе Водолея, когда теряет силу материалистически-декартовская научная парадигма, мертвой стеной отделяющая исследователя от исследуемого объекта, и актуализируется холистический подход, удачно выраженный Станиславом Ежи Лецом: "Не следует забывать, что микробы смотрят на нас через другую сторону микроскопа".
Другими словами, обнаружение структуры законов, внутренне присущих некоторому сложному и доселе аморфному объекту, сопряжено для исследователя с аналогичными событиями в его внутренней жизни, тем более для него значимыми, чем крупнее открытие и трансформация, которые он совершает во внешнем мире. Ярким примером может служить эволюция взглядов Станислава Грофа, обнаружившего в многочисленных экспериментах чрезвычайно важную роль опыта рождения человека для всей его последующей жизни. Придерживающийся вначале вполне традиционно-материалистических взглядов психиатр под влиянием информации, идущей из глубин подсознания пациентов во время сеансов с ЛСД, пришел к выводу о принципиальной важности трансперсональных и мистически-духовных переживаний человека — совершенная ересь (а может быть, и мания) с точки зрения классической психиатрии.
Конечно, не всем дано совершать открытия на уровне Фрейда или Грофа. Однако каждый человек, включающийся в ситуацию четвертого дома, должен совершить хотя бы мини-изыскание, постичь и материализовать некоторую структуру, правило или закон, таящиеся пусть не очень глубоко, но под поверхностью явлений. При этом происходит трансформация объекта с уровня свадхистханы на манипуру — его качественное изменение, начало того, что в психологии называют интеграцией. Ключи к интеграции психоаналитики, исследователи Грофа, гештальтисты и другие психологи ищут (и находят) в самых разных направлениях — на них, кстати говоря, укажет положение четвертого дома в гороскопе — но общий смысл здесь всегда один и тот же — поиск новых структур, которые более совершенным способом объединят психику. С этой точки зрения психопатологические симптомы (соответствующие болезненным состояниям под четвертым домом) можно рассматривать как манифестации некоторой перезревшей свадхистханной области в психике, уже готовой к структуризации, но еще не нашедшей к ней адекватных ключей. В качестве такого ключа могут выступить забытые детские воспоминания, или родовой стресс, или прямое влияние того или иного эгрегора (трансперсональные переживания), или мистический опыт, или удачно подобранная картина мира (гештальт). Что же касается истинной причины, активизирующей человеку в том или ином варианте четвертый дом, то, по мнению автора, она заключается не в каком-то тяжелом событии или влиянии (сглаз, карма прошлых воплощений, всевозможные травмы и т. д.), а в самой природе эволюционного процесса, не оставляющего в покое ни один атом и ни одну волну, но заставляющего их развиваться под действием энергии Мирового Разума и, в частности, диалектического архетипа, изображенного на рисунке 2 (см. главу 1).
Итак, четвертый дом это поиск ключей интеграции (принципов согласия, скажет политический деятель); какие же здесь характерны ошибки?
Распространенная ошибочная идея решения проблемы четвертого дома заключается в переносе чужого опыта, то есть попытках использования ключей и структур, хорошо зарекомендовавших себя на другом материале. Тогда получается ситуация, которая при решении загадок вызывает у вопрошающего реакцию типа: "Правильно, но не то". Вот типичный пример.
Рассказывают, что в достопамятные тридцатые годы пришел к психиатру человек с жалобой на то, что ему кажется, будто за ним постоянно следят. Психиатр выслушал больного, осмотрел его, поставил диагноз: "мания преследования", прописал таблетки и попросил зайти через неделю. Этого пациент сделать, однако, не смог: его арестовали.
Вероятно, в тюрьме ключи к интеграции психики нашлись, и в каком-то отношении человеку стало легче. Возникает, однако, вопрос: мог ли ему помочь квалифицированный психолог? С точки зрения холистической психологии, ответ звучит так: "В принципе да, хотя это и очень трудно, и рискованно для самого психолога". Дело в том, что такая вещь как арест в те времена означала срок заключения от десяти лет и выше или расстрел, то есть была событием четкого атманического звучания. Это означает, что и ключи к интеграции в большой степени атманичны, то есть их нужно искать или в тяжелой травме детства или рождения, или в прошлых воплощениях, или в рабстве у очень жесткого эгрегора, имеющего атманическую власть. Психиатр, способный поднять пациента на такие высоты, чтобы соответствующая структура (тонкий кармический узел) стала видна, должен сам пережить высокое состояние, например, расширение сознания до планетарного уровня, откуда местный (государственный) тиран смотрится как глобально-мировой. Если это получается, то не только происходит интегрирование психики пациента и он выздоравливает, но и карательные органы от него отступают: по тем или иным "случайным" для материалиста причинам закрывают его дело и снимают наблюдение.
Этот пример показывает уровень трудностей, с которыми сталкивается психолог, пытающийся психологическими методами подходить к случаям из "большой" психиатрии, скажем, лечить не неврозы, а психозы. Тяжелая душевная болезнь это своего рода рабство человека в плену у могущественного жесткого эгрегора с сильным атманическим выходом, то есть имеющим значительную власть над жизнью человека (а часто и его ближайшего окружения) в целом. Это, так сказать, трансперсональный взгляд — здесь данная судьба мыслится как жертвенная для того или иного коллектива (например, этноса). С субъективной точки зрения, тяжелый параноик находится в чрезвычайно мрачной реальности, часто плохо совместимой с общесоциальной, и нередко (но не всегда!) вопрос о ее высветлении решается лишь на пути интеграции, но поиск ключей и сил для ее осуществления нисколько не проще поиска способов вызволения человека из сталинского лагеря. Если психиатр имеет такую духовную силу, что способен посмотреть шизофреническому демону прямо в глаза, то он может помочь пациенту действительно выздороветь и интегрироваться; если же этой силы нет, приходится ограничиваться сомнительным симптоматическим лечением, а главное — отгораживаться от проблем пациента железными ярлыками: бред, галлюцинации, фантазмы. Что ж, с точки зрения жесткого государственного эгрегора, любой диссидент — патентованный сумасшедший, а его мечты о правах человека — типичный бред.