ВОПРОС МЕТАФИЗИКИ
Как мы не раз убеждались, всегда по ходу своей деятельности, Юнг отсекал мнение о том, что его описания coniunctio, Адама Кадмона, искр или отношений человека с Богом подразумевают объективное существование этих явлений, - по-видимому все это метафизические категории. Юнг считал, или по крайней мере представлял себя как эмпирического ученого, описывающего природу Западного психологического и духовного опыта, почти таким же способом, как антрополог мог бы описать духовную или религиозную практику и опыт незнакомого этнического племени. Юнг утверждал, что использование исторических символов и традиционной религиозной терминологии было оправдало с точки здения целесообразности и лингвистической точности, а не веры. Согласно Юнгу, чтобы получить соответствующее научное понимание психического опыта, нужно использовать религиозные параллели или метафизическую терминологию и идеи8. Как он пишет во введении к Mysterium Coniunctionis:
Я …не занимаюсь ни метафизикой, ни теологией; меня интересуют психологические факты, наполовину выходящие за пределы познаваемого. Поэтому, если я использую некоторые выражения, отчасти напоминающие теологические, то исключительно по причине бедности языка, а совсем не потому, что я считаю, будто предмет теологии идентичен предмету психологии. Психология совершенно определенно не является теологией; это естественная наука, стремящаяся описать воспринимаемые нами психические феномены. При этом она учитывает теологические названия и концепции этих феноменов, поскольку они неразрывно связаны с феноменологией изучаемых вопросов Но, будучи эмпирической наукой, психология не имеет ни возможности, ни права высказывать решительные суждения но поводу истины и Ценности. Это прерогатива теологии9.
Ближе к завершению этой же работы Юнг занимает скептическую позицию даже к возможности теологических и метафизических истин:
Мне представляется по меньшей мере весьма маловероятным, что когда человек говорит "Бог", то результатом этого является существование именно такого Бога, каким он его воображает, или что этот человек обязательно говорит о реальном существе. В любом случае, он никогда не сможет доказать, что в метафизическом мире существует нечто, соответствующее его утверждениям, точно так же как никто не сможет доказать ему, что это не так. Таким образом, это в лучшем случае вопрос поп liqet*, и при этих обстоятельствах, а также принимая во внимание ограниченность человеческого знания, мне представляется разумным с самого начала предположить, что наши метафизические концепции являются просто антропоморфными образами и представлениями, которые либо вообще не выражают трансцендентальные факты, либо выражают их крайне гипотетически. И в самом деле, мы уже знаем, что даже окружающий нас физический мир не обязательно точно совпадает с нашим его восприятием. Физический мир и мир воспринятый — это две очень разные вещи. Знание этого никак не способствует нашей уверенности в том, что наша метафизическая картина мира соответствует трансцендентальной реальности10.
Конечно же есть и те, кто, несмотря на оговорки Юнга, делает теологические выводы из его работ, выводы, которые кажутся оправданными, если принимать во внимание такие рукописи как Семь наставлений и Красную Книгу11, которые не были изданы как часть Собрания сочинений Юнга. Бубер раскритиковал Юнга за то, что он был метафизиком, гностиком, который низвел Бога до человечества. Жиль Киспель, который известен своей точкой зрения о еврейских корнях гностицизма, натолкнул Юнга на формулировку синхронистичности в противоположность проекционному представлению о гностицизме и религии вообще. Киспель считает, что существует синхронное, мистическое единение небеси и земли; вместо Бога, который есть проекция человека, человек и мир есть проекция бога". В этой связи примечательно, что Юнг в поздние годы жизни сказал относительно обвинений Бубера: "Я никогда не мог вообразить, что умные люди могли неправильно понять (мои идеи) как теологические заявления"12.
ЭКСКУРС: ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ КАНТА И ГЕГЕЛЯ
Чтобы углубить наше понимание того, что я охарактеризовал как каббалистическую точку зрения, и понять, почему Юнг был "неправильно" (или должным образом) понят, как метафизик необходим краткий экскурс в историю философии с определенной ссылкой на основные положения Канта и Гегеля, каждый из которых рассматривал возможность метафизического знания в философии до обсуждения Юнгом метафизики и психологии.
Кант считал, что метафизическое знание, знание конечной природы вещей (что он назвал "ноуменальной" действительностью), было невозможно на том основании, что все знание обусловлено априорными категориями, которые являются способами предчувствия человеческого разума. Кант перечислил двенадцать таких категорий, утверждая, что эти категории (среди которых были понятия пространства, времени и причинной связи) были априорными условиями для того, чтобы получить какой-либо опыт. Согласно Канту, для разума возможно устранить объекты и все же сохранить пространство, но невозможно устранить пространство и сохранить опыт объектов. То же самое верно в отношении времени, причинной связи, материи и всех других категорий. Мы ничего не можем испытать вне категорий. Однако, для Канта, все это верно только для нашего опыта постижения объектов, а не для самих объектов. Для Канта объектабсолютно непостижим. Мы не можем сказать, что объекты действительно существуют в пространстве или времени или имеют субстанцию, потому что сами идеи пространства, времени и субстанции на самом деле вызваны человеческим разумом. Все знание, согласно Канту, имеет "проявления" и применяется исключительно к так называемой феноменальной сфере. Сама действительность вне знания. Поэтому метафизика как таковая не может существовать.
Нужно сразу отметить, такого мнения придерживался сам Юнг относительно архетипов коллективного бессознательного. Юнг, в действительности, добавил к так называемым синтетическим априорным категориям Канта много универсальных понятий коллективного бессознательного. Однако, здесь я собираюсь кратко прокомментировать отношение Юнга ко архетипам, отношение, которое фактически идентично отношению Канта к его категориям.
Согласно более консервативному положению Юнга, у тех архетипов, которые относятся к метафизическим объектам (таким как Бог, Адам Кадмон, искры, и возможно даже Анима, тень, и Самость) нет применения вне сферы человеческого опыта. В то время как Юнг рассматривает возможность, что у теологии найдется что сказать о связи этих архетипов с фактическим миром, психология по этому поводу ничего сказать не может. Далее, Юнг считает, что невозможно так или иначе доказать существование таких метафизических объектов, которые, согласно Юнгу, основаны на антропоморфных образах и представлениях13. С точки зрения Юнга - боги и высшие миры находятся в бессознательном человека и подобно категориям Канта, они спроецированы за пределы нашего мира и нашего опыта в этом мире. Различие лишь в том, что, в то время как, согласно Канту, у нас не могло быть опыта вне категорий пространства, времени, субстанции и причинной связи, мы можем (или, по крайней мере, мы полагаем, что можем) получить опыт постижения этого мира без души, Анимы или Бога. Примитивный и древний человек спроецировал содержание своего бессознательного на мир и небеса, но современный человек, преданный разуму, полагает, что может постичь мир без таких проекций, и далее, что он может жить, не обращая внимания на архетипы бессознательного. Однако, для Юнга, такое рациональное представление - психологически, если не метафизически невозможно, поскольку, когда архетипы проигнорированы или подавлены, они возвращаются в форме психического заболевания, навязчивых сновидений, нелогичности и суеверий. Далее Юнг представляет свои архетипы, почти как категории Канта – необходимыми и присутствующими повсеместно. Здесь следует отметить важный момент - Юнг, как и Кант, ограничивает применение своих категорий к человеческому разуму и считает, что было бы иллюзией считать, подобно первобытным людям, что они относятся к "вещам в себе".