Андрей переворачивал страницы, и они с братом становились все старше. Вот Андрей уже гордо носит красный галстук, а Саша красуется в военной форме, совсем как когда-то отец. Вот Саша с женой и маленьким сыном Валеркой на руках, сидит у них в саду за низким столиком. Летние праздники почему-то запомнились Андрею больше всего. На следующей фотографии племянник Валерка подрос и поймать его в кадр становилось все сложнее. Андрей взглянул на последнее фото, где Саша с сыном были вместе. Фотография была сделана на пруду. Саша сидел на корточках, сжимая в руках удочку, а Валерка с интересом заглядывал в жестяное ведерко, оценивая улов. Андрей заметил, что волосы у племянника тогда были такие же светлые, как и у сына Сережки. Со всех сторон их окружали камыши и смотря на эту фотографию, Андрей почти услышал голоса лягушек у запруды.
Затем со снимков постепенно начали пропадать дорогие ему люди. Сначала пропала мама, затем пропал и отец. Андрей заметил, как изменилось лицо Сашки всего за пару лет. Там, где отец еще был с ними, брат выглядел молодо, по-мальчишески. На следующих фотографиях на Андрея уже смотрел взрослый мужчина, улыбка которого все больше казалось уставшей. Тут Андрей попытался себя остановить, отложив альбом в сторону, но рука сама потянулась к следующей странице. Он знал, что за ней. Знал, потому что раз в год тайно доставал альбом из шкафа, чтобы освежить в памяти дорогой образ. Андрей перевернул страницу и что-то снова оборвалось внутри.
Сережка.
Совсем еще маленький, он сидел на ковре в доме его родителей. Таня сидела рядом. Она не смотрела в объектив. Взгляд ее не отрывался от сына, перебирающего в руках игрушки. Фотография была в цвете, и Андрей убедился, что правильно помнит цвет его волос. Это была единственная и последняя фотография сына. Рядом, как по иронии, находилась их с братом фотография на фоне той самой «Нивы», которая унесла жизни Саши и Сережки. Андрей вгляделся в фото и заметил на заднем плане кусочек голубого моря. В сознании словно открылось маленькое окошко. Далекое воспоминание серого берега и набегающих на него волн. Свежий ветер с моря. Андрей будто вспомнил иной мир, обратный его подземной реальности. Настолько далекий, что уже казался ненастоящим.
Больше в альбоме фотографий не было. На этом заканчивалось все. Закончилась его жизнь и жизнь Татьяны. Они больше не фотографировались и жили в разных комнатах. Не разошлись только потому, что слишком привыкли друг к другу. Странно и как-то болезненно срослись вместе, что уже и не разорвать. Андрей вдруг понял, чтобы вспомнить, ему нужно было залезть глубже. Поехать туда, где все напоминало о прошлой жизни. Как бы больно не было, он должен был снова разорвать рану. Залезть в нее пальцами, если понадобится. Он закрыл альбом и пошел в комнату собирать вещи.
Андрей укладывал сумку, когда вошла Татьяна, видимо услышав приготовления.
– Ты чего, в ночь что-ли? – спросила она тревожно.
– Нет, – ответил Андрей. – Съезжу в Колосовку. Тетю Надю проведаю.
«Хотя с ночной ты тоже угадала», – подумал он про себя.
Сегодня ему позвонил Валя и сообщил, что начальство требует закончить работы на всем участке от «Кольцевой» – до «Верестовской» к концу месяца. Из-за этого их разделили на две бригады и Андрей оказался в ночной смене. Адская работенка, но он подумал, что сможет подзаработать. Там глядишь и Валерка в институт вернется, а у него как раз заначка будет.
– А она что, звонила? – допытывалась Татьяна.
– Нет, не звонила.
– Так и чего ты собрался?
– Чего, чего. Что ты пристала. Проверю, как здоровье у нее, как живет. Не надо ли чего, – повысил голос Андрей.
– А чего ты на меня орешь? Тебе что, на месте не сидится? Все лезешь к людям со своей помощью. А она, может, им не нужна.
– Все, Таня. Я тебя прошу, – Андрей сунул телефон в карман джинсов. – Давай без истерик.
– Делай, что хочешь, – Татьяна взмахнула руками и удалилась на кухню.
Андрей оделся, взял сумку и быстро, чтобы снова не сцепиться с женой, вышел из квартиры. Полчаса на электричке и вот он уже в Колосовке, идет вдоль засыпанных снегом обочин, покуривая сигарету. С придорожных участков надрывались собаки, но это даже нравилось Андрею. Это были звуки его прошлой жизни. В Колосовке он, как нигде больше, чувствовал жизнь. С приходом весны здесь зацветали деревья, все зарастало травой, до которой никому не было дела. И пусть это происходило только потому, что деревня была никому не нужна, кроме живущих здесь людей. Зато здесь он не чувствовал той серой, забивающей легкие, пыли, что поднималась из-под земли в городе.