К задней стене гаража по диагонали поднималась лестница. Ник подкрался по лестнице, как кошка. Теперь он понимал слова, произнесенные на венгерском диалекте. Конечно. Это были слуги. Конечно, у Блэкстоуна были слуги. Их жилище должно было быть наверху, с входом через дом или гараж. У Ника все еще был нож в зубах. Он схватил его, держал наготове в правой руке и положил кольт в кобуру на левое бедро.
Ник подошел к небольшой площадке наверху лестницы. Он остановился перед дверью и осторожно повернул ручку. Дверь была не заперта. Он осторожно толкнул ее и заглянул внутрь. Короткий коридор вел к другой двери. По обе стороны коридора были комнаты. Ник услышал звук душа.
Мужчина крикнул: "Тибор?"
Ответ пришел из одной из освещенных комнат. «Что случилось, Дьюла? Я сказал тебе, что у меня болит голова. Оставь меня в покое.'
Мужчина в душе засмеялся. - Вы, конечно, слишком много выпили виски. Разве ты не пойдешь сегодня вечером?
'Снова. Кстати, все они у меня уже есть.
'Идиот! Сегодня вечером пришла новая партия.
'Я знаю я знаю. Вы можете их получить. Я ложусь спать. Меня тошнит от похмелья. Я бы предпочел умереть.'
Киллмастер ухмыльнулся.
«Я возьму одну из тех черных девушек», - сказал мужчина в душе. "Возможно обоих. Это снова что-то новенькое ».
'Хороший. Хватай их. Но, пожалуйста, заткнись. Ты можешь мне все рассказать завтра ».
Ник вошел и молча прошел по короткому коридору к освещенной двери. На кровати лежал мужчина, прижавшись лицом к подушке. Он застонал. Ник подумал: вот и лекарство от похмелья. Теперь ему нужно было приступить к работе и защитить свой арьергард. Он не мог позволить себе позволить всему идти своим чередом.
Доска заскрипела, когда Ник подошел к кровати. Мужчина повернул голову и посмотрел на лицо черного дьявола. Его рот открылся.
Ник ударил его рукоятью ножа в шею. Мужчина зарычал. Ник толкнул его коленом в спину, поднял голову и перерезал горло.
Другой слуга крикнул из-под душа: «Ты что-то сказал, Тибор?»
Ник легко на цыпочках побежал по коридору в ванную и вошел внутрь. Была старинная ванна с душем и желтой занавеской. На занавеске был узор в виде красных гусей. Мужчина в душе запел. Киллмастер отдернул занавеску и одной рукой безжалостно прекратил песню, а другой воткнул нож глубоко под левое ребро. Он опустил жертву в быстро краснеющую воду в ванне. Потом вытер лезвие и выключил душ.
Ник достал из туалета в ванной единственное, что искал - ключи. Их было много.
Он положил ключи в карман, быстро подошел к двери через холл и подошел к лестничной клетке. Единственная тусклая лампа светила на наклонном полу, ведущем к стальной двери. Справа спускалась железная винтовая лестница. Он молча подошел к лестнице и прислушался. Он видел тусклый свет и слышал, как женщины говорят по-немецки. Ник выжидательно улыбнулся. - "Я скоро буду рядом с вами, дамы!" - весело пробормотал он. Он поднялся по пандусу к стальной двери. Она, конечно, была заперта. Вероятно, она давала доступ к верхней части дома, и поэтому была заперта.
Ник вернулся к винтовой лестнице. Он спускался очень медленно, следя за тем, чтобы его ноги не производили ни малейшего шума на железных ступенях. По мере того, как он спускался по лестнице, свет становился ярче, а голоса становились яснее. Ник стиснул зубы на почерненом лице, когда услышал немецкий. Несомненно старые друзья с войны.
Прежде чем войти в маленькую комнату, он осмотрел сцену из холла. Там были две амазонки, женщина, которую он видел в бальном зале, и еще одна, которая, похоже, была ее близнецом. В общем, подумал он, около пятисот фунтов весом. Они пили чай и ели маленькие пирожные, болтая, как обезьяны. Он увидел их кнуты, лежащие на столе.
Ник взял нож в левую руку, вытащил кольт из-за пояса и шагнул к двери. - «Guten Morgen, дамы. Нет, не кричите!
Они не кричали. Чашки с грохотом упали на пол из их парализованных толстых пальцев, и они беззвучно смотрели на Ника. И Ник знал почему. Эти две суки-садистки видели ужасного окровавленного негра с пистолетом.
Ник тихонько закрыл дверь. Амазонки не двинулись с места, когда он полез в карман куртки и вытащил оттуда кастет.
В качестве своей первой жертвы он выбрал женщину, которую видел в бальном зале, которая загнала Пэм в дверь. Он подошел к ней с ледяной улыбкой и сказал: «Простите, gnadiges Fraulein ». Затем он ударил ее тяжелым кастетои по голове. Она соскользнула со стула на пол, как тающая масса.