Пока Констанс ждала на ступенях, все ее чувства обострились. С минуту все было тихо. Затем сверху донесся слабый, оборвавшийся стон, будто кого-то ударили под дых. Прошла еще минута, и Констанс услышала царапанье, повторившееся дважды.
Это был условный сигнал: Мёрфи справился со вторым охранником и теперь поднимался на третий этаж, где располагались самые большие камеры – до двадцати четырех человек в каждой.
Настала очередь Констанс. Она спустилась на первый этаж и прокралась по коридору – черный силуэт, почти неразличимый на черном фоне. Присев на корточки под окном будки охранника, она посмотрела на часы. У нее оставалось пять минут до того момента, когда Мёрфи должен был отпереть двери камер, спровоцировав побег.
Проблема заключалась в том, что охранник удобно устроился в маленькой сторожке и не собирался из нее выходить. Нужно было как-то выманить его, не вызвав преждевременной тревоги. Констанс хотела вывести Джо из камеры, прежде чем начнутся беспорядки.
Она глубоко вдохнула, выдохнула и снова набрала полные легкие воздуха. Потом прикоснулась языком к нёбу, вытолкнула воздух из груди диафрагмой и в последний момент снова опустила язык, заставив воздушный поток пройти над ним. Получившийся звук очень напоминал жужжание пчелы… у дальней стены будки.
Спрятавшись в темноте под окном, Констанс повторила трюк. На этот раз охранник услышал жужжание и поднялся на ноги, со скрежетом отодвинув стул.
Отец Констанс был поэтом, шутником и мечтателем. Самой сумасбродной из его идей было переселение из Лондона в Нью-Йорк незадолго до начала Гражданской войны. Он так и не прижился в Америке, но не утратил страсти к фокусам, которым научился еще в юности, на ярмарке в Ламбете, и забавлял детей чревовещанием вплоть до своей смерти от холеры в 1877 году.
Констанс опустила подбородок, сдавив гортань, и снова вытолкнула воздух из легких. Жужжание повторилось, только теперь оно было тоном ниже, как будто шло от самой земли. На жаргоне ярмарочных фокусников это называлось «сменить верхнюю технику на нижнюю».
Озадаченный тем, откуда взялась пчела в работном доме холодной зимней ночью, охранник открыл окно и высунул голову. Констанс тут же прижала смоченный препаратом кусок марли к его носу и рту, а несколькими секундами позже, прислонив неподвижное тело к стене, обшарила карманы охранника.
Ключа там не оказалось. Но это не стало неожиданностью, ведь Мозли предупреждал, что ключи обычно хранятся в подвале, от греха подальше. Констанс снова проверила время: прошло три минуты. Она представила, как двумя этажами выше Мёрфи так же стоит в темном коридоре, готовый ввергнуть весь остров в невообразимый хаос.
Она добежала до «большого зала», но видела только ярусы камер. Зато ей были слышны ночные звуки, плывшие в замкнутом пространстве.
Наверху прозвучали шаги: это Мёрфи быстро зашагал к дальней камере третьего этажа, собираясь выпустить на свободу всех демонов ада. Подстегнутая его действиями, Констанс рванулась к двери камеры и вставила один из двух изготовленных ключей в замочную скважину. Со всех сторон, в том числе сверху, зазвучали голоса: сонные, удивленные, раздраженные. Она отперла замок и открыла дверь. Внутри, в полутьме, кто-то неподвижно сидел на грязном соломенном тюфяке. Неподвижно, но навострив уши: он тоже слышал чревовещательную пчелу. Ощущая, как отчаянно бьется ее сердце, Констанс шагнула к одинокому щуплому мальчику. В ядовитом воздухе повисло напряжение, точно она попала в электрическое поле, скованная его неодолимой мощью.
Мальчик вскочил на ноги и попятился, во все глаза глядя на нее. Наверху Мёрфи с металлическим лязгом отворил дальнюю камеру третьего этажа.
В тусклом свете Констанс не могла рассмотреть лицо мальчика. Она шагнула в камеру, и он снова отступил.
– Джо, я не сделаю тебе ничего плохого, – сказала она. – Я пришла забрать тебя отсюда.
Мальчик не шелохнулся. Наверху хлопнула дверь второй камеры, и Мёрфи выкрикнул:
– На выход, ребята! Разбегайтесь скорей!
Теперь проснулись заключенные всех трех ярусов. Поднялся неимоверный шум.
Констанс подошла еще ближе. Мальчик напоминал дикое животное, сжавшееся в комок, готовое убежать. Сообразив, как она выглядит в своем трико, Констанс сняла шапку и встряхнула волосами, а потом присмотрелась к мальчику.
– Кто это так тебя? – спросила Констанс, показывая на почерневший, заплывший глаз Джо.