Тотчас села она в летучую карету и быстрее птицы умчалась прочь. Вернувшись же, первым делом перенесла по воздуху дворец подальше оттуда, выгнав челядь и набрав вместо нее женщин из племени амазонок и поручила им стеречь остров так, чтоб никогда туда не мог попасть ни один мужчина. Назвала же это место Островом Тихих Удовольствий, имея в виду, что мужской пол таковые доставить не способен; и дочь свою воспитала в том же духе. Это поистине несравненное создание. Я как раз в услужении у этой самой принцессы, а коль скоро вместе с ней правят Услады, то в ее дворце никогда не стареют: вот взгляните на меня — а ведь мне более двухсот лет. Когда моя госпожа выросла, фея-мать оставила ей остров, преподав ей основы счастливой жизни, сама же возвратилась в королевство Фей: а принцесса Тихих Удовольствий чудесно правит своим государством. Сколько живу на свете, а не приходилось, кажется, видеть мне других мужчин, кроме похитителей моих и вас, сударь; а воры эти мне сказали, что их послал один уродливый коротышка по имени Фурибонд, который влюблен в мою госпожу, хотя видел только лишь ее портрет: они слонялись вокруг острова, не смея на него слупить, ибо бдительные наши амазонки не пускают никого; но я, ухаживая за птицами принцессы, упустила ее красивого попугая и, боясь ее гнева, в его поисках неосмотрительно покинула остров; они схватили меня и, когда б не ваша помощь, уж точно увезли бы отсюда.
— Если благодарность вам не чужда, — сказал Леандр, — о прекрасная Абрикотина, могу ли я надеяться, что вы позволите мне проникнуть на Остров Тихих Удовольствий и увидеть эту восхитительную принцессу, которая не стареет?
— Ах, господин, — отвечала она, — пропадем мы с вами из-за этакой затеи! Извольте уметь обходиться без того, чего не знаете: вы никогда не бывали в этом дворце, так и представьте себе, что его и вовсе нет.
— Это не так просто, — ответил принц, — забыть о том, что уже чудесным образом поселилось в памяти; и я не согласен с вами, что полное изгнание нашего пола — надежный способ обретения тихих удовольствий.
— Господин, — ответила она, — решение не в моей власти; признаюсь даже, что, будь все мужчины похожи на вас, принцесса, быть может, приняла бы другие законы: но поскольку я встретила за всю жизнь только пятерых, четверо из которых притом оказались так злы, я и делаю вывод, что плохих все-таки больше и лучше прогнать их всех.
Беседуя подобным образом, они оказались на берегу широкой реки; тут Абрикотина ловко спрыгнула на землю.
— Прощайте, господин, — сказала она принцу, присев перед ним в глубоком реверансе, — я вам желаю такого счастья, чтобы весь мир был Островом ваших Удовольствий; уезжайте быстрее, а то как бы наши амазонки вас не увидели.
— Я же, прекрасная Абрикотина, — отвечал он, — желаю вам чувствительного сердца, чтобы вы иногда обо мне вспоминали.
Тут принц повернул коня и вскоре очутился в густом лесу, что рос на берегу реки. Он снял с Серебряного седло и уздечку, дав ему прогуляться и пощипать травы; сам же надел красную шапочку и пожелал оказаться на Острове Тихих Удовольствий. Это мгновенно исполнилось, и он оказался в самом прекрасном и необычном месте на свете.
Дворец был из чистого золота; он стоял на изваяниях из хрусталя и драгоценных камней, которые изображали знаки зодиака и все чудеса природы, все науки и искусства, все стихии, море и рыб, землю и зверей, охоту Дианы и ее нимф[40], благородные шествия амазонок, деревенские забавы, пастушек с их стадами и собаками, хлопоты сельской жизни, земледелие, жатву, сады, цветы, пчел; и среди всего этого разнообразия нельзя было заметить ни мужчин, ни мальчиков, ни даже хоть какого-нибудь бедного маленького Амура[41]: фея была слишком зла на своего легкомысленного супруга, чтобы снизойти до его неверного пола.
«Абрикотина меня не обманула, — сказал принц сам себе. — В этих краях запрещена даже мысль о мужчинах. Посмотрим, много ли они на этом потеряли».
Он вошел во дворец, на каждом шагу встречая вещи столь удивительные, что, стоило ему лишь взглянуть, как его одолевало неистовое желание унести их с собой; золото и бриллианты были не просто редкими по красоте, но еще и поражали мастерством отделки. Повсюду он видел молодых особ, нежных, невинных, смеющихся и красивых, как ясный день; он прошел через огромное количество просторных комнат: одни были наполнены прелестными китайскими шелками[42], чей аромат и причудливость цветов и рисунков доставляли бесконечное удовольствие. Стены других были из фарфора, столь тонкого, что при свете солнца они казались прозрачными; третьи — выточены из горных пород: янтаря, кораллов, лазури, сердолика, а комната принцессы целиком состояла из огромных зеркал, ибо такого очаровательного создания не могло быть слишком много.
42