Если... если, конечно, какая-нибудь девушка уже не зацапала его. Только вот кто? Неужели в нашей школе есть девушка (помимо меня), способная разглядеть за длинными волосами потенциального красавчика? Кто из них выглядит достаточно «нормально» для него? Боже! Обязательно кто-нибудь найдется. Представляю: сидят сейчас в столовой за одним столиком и она говорит, какой он молодец, что не ест салат с тунцом.
Мои невеселые размышления прервала Фрида. Она вернулась из коридора одна, причем в подавленном настроении.
– По идее, я должна просить прощения, – заявила она, глядя на Козабеллу, экран телевизора, окно за моей спиной – куда угодно, только не мне в глаза. – Короче, извини, если я тебя расстроила. Неправда все это. По-моему, Кристофер до сих пор переживает. Просто он такой странный, что очень трудно понять.
Слезы на моих глазах тут же высохли. Точнее, на глазах Никки. Хотя доктор Холкомб строго-настрого запретил думать так о моем новом теле: «Это твое тело, Эмерсон, а не ее». Ага! Только у меня ее имя, ее лицо, ее пентхаус, ее приятель (или даже приятели) и так далее.
– Слушай, ты чего взъелась? – спросила я у Фриды. У меня до сих пор стоял ком в горле от одной мысли, что какая-то другая девушка играет с Кристофером в «Джорниквест» или смотрит очередную передачу о хирургии на канале «Дискавери». Хотя, честно говоря, интерес к таким телепередачам у меня в последнее время несколько поутих. Как говорил доктор Холкомб, главное – я жива. Остальное не важно.
– Ничего, – ответила Фрида. – Габриель уехал.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь. Ах да! Габриель довез меня сюда, а потом Фрида пошла с ним в буфет.
– Понятно. – Так вот что не давало ей покоя! Она завидовала моему знакомству с Луной.
– А что ему оставалось делать? – Фрида шлепнулась на стул.– Сюда все равно никого не пускают.
– Ну и? – произнесла я. – Не переживай, он не умрет от разочарования.
– О боже! – воскликнула Фрида. – Тебе и дела нет до Габриеля!
– Ничего удивительного! Мы едва знакомы. И вообще... – Я осеклась, сообразив, что чуть не ляпнула «мне нравится Кристофер». Румянец залил мои щеки. Я не могла открыть свою тайну даже сестре. Кристофер думал, что меня нет в живых, и теперь я выглядела, как Никки Ховард, поэтому рассчитывать на какие-либо отношения с ним не имело смысла. В последний миг я изменила окончание фразы: – Он уверен, что я Никки Ховард.
– И что с того? – пожала плечами Фрида. – Давай-ка полегче с Луной. Он, между прочим, неплохой парень. И хорошо к тебе относится.
– Откуда знаешь? – Трудно было поверить в услышанное, особенно после того, как Габриель практически назвал меня наркоманкой.
– Он сам сказал, разумеется, – ответила Фрида. – Внизу, в буфете. Мы взяли на двоих булку с корицей, огромную, чуть ли не с мою голову. Куча углеводов, конечно, но я уже забыла, что такое диета, с того дня, как тебя привезли в больницу. Когда твоей сестре пересаживают тело, тут уже не до подсчета калорий, знаешь ли. Так откуда он тебя вернул?
Я сморгнула:
– Чего?
– Ты сказала, когда мы все стояли в коридоре, что Луна тебя вернул. Я спрашиваю: откуда?
– Ах, вот ты о чем... Вчера ночью меня похитили Лулу Коллинз и Брендон Старк. Мы были в пентхаусе Никки Ховард. Только об этом нельзя рассказывать, поняла? Иначе у них будут крупные неприятно...
– Лулу Коллинз!!! – взвизгнула Фрида, подскочив со стула, словно ужаленная. – Ты видела Лулу Коллинз? И Брендона Старка? Обалдеть! Ты тусовалась с ними? Куда ходили? В «Тоннель», да? Боже! Джастина Бэя видела?
– Притормози, – остановила я словесный поток Фриды. – Во-первых, кончай орать. А во-вторых, все было совсем не так.
– Кстати, – Фрида прекратила дергаться, и уставилась на меня, – Брендон Старк и Никки Ховард, вообще-то, встречаются. А если он думал, что ты – Никки, значит... Ну-ка признавайся, он пытался тебя поцеловать?
Я отрицательно замотала головой. Не рассказывать же младшей сестре, что вытворяли Брендон и Джастин и как мне все это понравилось!
– Конечно, нет, – отрезала я. – И Брендон, и Лулу просто очень переживали за свою подругу. Поверь, не так уж здорово, когда люди принимают меня за Никки.
К моему удивлению, Фрида закатила глаза.
– Да-да-да, – язвительно проговорила она. – Тебя по ошибке принимают за одну из самых известных в мире молодежных супермоделей. Бедняжка!
– Да, бедняжка, – обиделась я. – И спасибо большое, что сразу же сказала мне всю правду.
– Какую правду? – Фрида озадаченно посмотрела на меня.
– А такую, что они запихнули мои мозги в тело Никки Ховард. – Я старалась, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше яда. – Большое спасибо!
Можно было не волноваться, что детский писклявый голос Никки смажет эффект. Фрида сразу сдулась.
– А, ты об этом... Я ведь сначала хотела, – оправдывалась она, – но мне запретили. Врачи сказали, что тебе нельзя волноваться. Типа нужно какое-то время для адаптации.
– Отлично, – произнесла я, следя за тем, чтобы уровень яда в голосе был соответствующим. – Спасибо за преданность, сестренка!
Похоже, я перегнула палку. Фридины глаза наполнились слезами.
– Знаешь, как было страшно? Я ждала, что ты проснешься и не узнаешь меня. Врачи предупредили, что ты будешь думать... ну, как раньше. А потом смотрю: в кровати лежит просто Никки Ховард. И тут я поняла, что ты никогда не будешь прежней. В смысле никогда не будешь ругать меня за чирлидерство и все такое. Понимаешь?
– Так ты все-таки пробовалась на чирлидера? – взревела я. – Совсем с ума сошла? Мама тебе по полной устроит, когда узнает! Подозреваю, что ты ей ничего не говорила, раз до сих пор жива.
Вместо того чтобы обидеться на мои слова, Фрида расхохоталась.
– Вот-вот! – обрадовалась она. – Как здорово, что ты так говоришь! Ну, может, не так уж и здорово: все-таки немного раздражает. Очень странно выслушивать нотации от Никки Ховард! Впрочем, лучше услышать нотации хотя бы от нее, чем не услышать вовсе.
– Что-что ты хочешь услышать? – спросила мама, входя в палату.
– Да так, – не сразу нашлась Фрида. – Ничего. Мы про одежду болтали.
Вошедший следом папа удивленно посмотрел на нас.
– Очень интересно. Когда вы ссоритесь, я начинаю понимать, что все вернулось на свои места. Но чтобы Эм стала беседовать про одежду?
– Ну, не совсем про одежду... – в отчаянии стала выкручиваться Фрида.
– Мы говорили про школу, – быстро пришла я на помощь. – О том, что теперь будет. Ведь мне придется работать. На школу может просто не хватить времени.
– Как раз наоборот, – произнесла мама. В ее глазах сверкнуло некое подобие того блеска, какой обычно возникал, когда я спрашивала, можно ли не ходить школу. – Ты будешь продолжать учиться в любом случае!
– Правильно! – поддержал папа. – Закончишь школу, а потом куда-нибудь поступишь. Модельный бизнес – штука нестабильная: никаких четких финансовых перспектив, в отличие от юриспруденции, медицины или преподавания.
– Конечно, – мама в раздумье покусывала губу, – с твоим напряженным графиком регулярно посещать уроки будет трудновато. Может быть, мы переведем тебя в школу сценических искусств. Или просто наймем репетиторов. Надо обратиться в «Старк энтерпрайзиз», они наверняка помогут.
Несмотря на малоприятные мысли, что «Старк энтерпрайзиз» снова вмешается в жизнь нашей семьи, я победно взглянула на Фриду.
– Мне нравится моя нынешняя школа. Хотелось бы учиться там.
Для родителей мои слова явились приятным сюрпризом. Но только не для Фриды. Она, наверное, надеялась, что без меня наконец-то заживет припеваючи: вступит в ряды «ходячих мертвецов», станет чирлидером, может, даже начнет встречаться с каким-нибудь старшеклассником... Не тут-то было!
– Правда, милая? – удивилась мама. – Мы переговорим с мистером Филлипсом. Уверена, в «Старк энтерпрайзиз» что-нибудь придумают. Скорее всего, договоримся, чтобы ты училась в свободное от работы время. Конечно, не надо рассчитывать, что ты окончишь школу со своим классом в следующем году. Рано или поздно все равно доучишься.