И тут Фрида, наконец-то проследив в направлении наших с Кристофером взглядов, чуть не хлопнулась в обморок.
– Черт-черт-черт-черт-черт!!! – вопила сестра, лихорадочно протирая глаза свободной рукой (в другой был зажат сотовый). – Черт-черт! Это же она! Она! Она!!!
– Ценю твои доводы, Фрида, – усмехнулся Кристофер, -– в частности, про то, какой Луна возвышенный и тэ дэ и тэ пэ. Сейчас он конкретно пялится на ее грудь.
– И не только он, – буркнула я, перехватив взгляд самого Кристофера.
Как только до Малоуни дошел смысл моих слов, он сделался красный как помидор и перестал глядеть в ту сторону. Мне почему-то стало грустно и неуютно.
– Черт, ребята! – истерила Фрида, вцепившись в мою руку – С ней Лулу Коллинз!.. Мне срочно нужно взять у них автографы!
И как раз в это самое мгновение длиннющая очередь, в которой мы провели, наверное, целый час, наконец-то достигла стола Габриеля. Луна находился буквально на расстоянии вытянутой руки: хочешь – бери автограф, хочешь – хватай. У меня, естественно, и в мыслях не было рвать его рубашку на память или выкинуть еще что-нибудь подобное – просто я стояла очень близко. Вблизи он оказался еще приятнее. Габриель действительно не носил никаких татуировок. И глаза не подводил. Какие же они у него синие! И такой пронизывающий взгляд... Одно плохо – смотрел Габриель куда-то за меня: он, не отрываясь, следил за Никки Ховард.
– Фрида! – позвала я, так же не в силах оторвать взгляда от Луны, как и он – от Никки. – Фрида!
Обернувшись, я увидела, что сестра направляется в сторону Никки Ховард. Не то чтобы она осознанно шла туда; казалось, Фрида просто не могла противиться звездному биополю Никки. Прямо как чары кольца Ашанти, которые притягивали Линдера в Темный замок в бездарной киноверсии «Джорниквеста».
– Фрида! – снова позвала я. Потом, увидев боковым зрением, что Габриель уже некоторое время внимательно смотрит в мою сторону, я скованно повернулась и промямлила: – Привет!
– Привет! – ответил Габриель и улыбнулся.
Его улыбка вызвала во мне целый шквал эмоций: как будто удалось пройти на следующий уровень в «Джорниквесте». Нет, даже лучше – как будто просыпаешься утром, а мама говорит: «Можешь радоваться, из-за снегопада отменили уроки!» Короче говоря, простая улыбка Луны повергла меня в состояние дикого восторга. Странное дело, практически те же самые ощущения вызвали во мне слова Кристофера, что я нормально выгляжу. Как же все запутанно с ребятами...
Разумеется, я не могла найти слов. И разумеется, пялилась на него, открыв рот, и думала только об одном: неужели такая красота дарована природой, а не фотошопом?
– Как тебя зовут? – спросил Габриель с чудесным британским выговором.
– М-м-м... – Господи! Он разговаривает со мной! Со мной! Что же ответить? Ерунда получается. Где, черт возьми, носит Фриду? – Меня зовут Эм.
– Эм? – Габриель снова улыбнулся. – Наверное, уменьшительное от Эмили?
– М-м-м, нет, не от Эмили. – Да, что ж со мной происходит-то? Раньше я вполне могла поддержать разговор с симпатичным парнем. Наверное, из-за того, что все они (кроме Кристофера, разумеется) в итоге оказывались самцами, так уверенными в превосходстве своего пола, что я просто обязана была поставить их на место. А тут передо мной стоит красивый англичанин с совершенно улетным тембром голоса и смотрит сияющими глазами мне прямо в душу.
– Где расписаться? – осведомился Габриель, вопросительно глядя на мои пустые руки.
Вот елки-палки!
– Сейчас, одну секундочку, – пролепетала я, чувствуя, как бухает в груди сердце. – Моя сестра...
Резко развернувшись, я врезалась в Кристофера, который так и продолжал наблюдать за Никки. Правда, теперь – с озабоченным лицом.
– Смотри, что делается.
То, что произошло дальше, напоминало дурной сон. А точнее, кошмар. Я увидела, что Фрида направляется к Никки. Одновременно я заметила стоящего неподалеку молодого человека в плаще. Он неожиданно извлек из-под плаща пейнтбольное ружье, и я на мгновение увидела майку с надписью «Мы за чистоту окружающей среды». Охранник тоже засек опасного субъекта, моментально подлетел к Никки Ховард, схватил ее за руку и заслонил собой. Парень в плаще, криво улыбаясь, поднял ружье и выстрелил в экран, висящий над головой Никки. Огромное желтое пятно растекалось на жидкокристаллическом экране по груди Никки Ховард. Создавалось впечатление, что она ела хот-дог и облилась горчицей (честно говоря, со мной такое частенько случается). В следующее мгновение тросы, на которых крепился к потолку экран, стали лопаться один за другим. А прямо под экраном стояла моя сестра, которая все еще протягивала ручку Никки Ховард, чтобы та оставила ей автограф.
– Фрида!!! Убегай!!! – заорала я, холодея от страха.
Я бросилась вперед, чтобы оттолкнуть ее в сторону, как раз в тот момент, когда с громким хлопком, перекрывшим даже грохот музыки, оборвался последний трое, державший гигантский экран. Огромная конструкция рухнула вниз. Прямо на меня. И – точно как в «Джорниквесте», когда совершаешь ошибку и теряешь очередную жизнь, – все вокруг стало черным-черно.
Глава четвертая
Пятна. Они постоянно возникали перед глазами. Примерно то же можно увидеть, если болит голова и вы, закрыв глаза, пальцами массируете веки: какие-то непонятные кляксы в пустоте. Я наблюдала за ними, не понимая, что это такое. Они напоминали амеб. Нет, скорее волосы Кристофера, когда он плавал в бассейне на уроке физкультуры, а я следила за ним из-под воды, надев специальные очки. Минуточку. Я сейчас на физкультуре? В бассейне? Не похоже, я не ощущаю никакой воды вокруг себя. Значит, я нахожусь на суше. Или нет? А как тогда я могу видеть волосы Кристофера, если я сама не под водой? Наверное, у меня закрыты глаза. Открыты или закрыты? Почему я не могу поднять руку к лицу? Почему ничего не вижу? Какая тяжелая рука... Не поднять... Почему мне так тяжело?
Слышу голоса. Кто-то говорит. О чем они разговаривают? Я слишком устала, чтобы вникать. Кто все время бубнит? Дайте поспать, наконец! Погодите-ка, узнаю мамин голос. Это же она все время что-то говорит. Кто там еще? Папа. Его голос. Родители что-то говорят. Хотят, чтобы я проснулась. Зачем? Почему нельзя оставить меня в покое? Надо слушаться маму. Мы с Фридой всегда ее слушались, пусть и не сразу. Я не могла пошевелиться, лежала как каменная. Мне хотелось только одного: спать, спать, спать, однако настойчивый мамин зов не давал провалиться в забытье.
– Эм! Если ты слышишь, открой глаза! Открой глада, Эм. Хотя бы на минуточку, открой глаза!
Старая как мир уловка: стоило мне открыть глаза, как мама тут же заставляла вылезать из постели и разбирать посудомоечную машину, одеваться в школу или еще что-нибудь не менее «приятное». Нет, я на это не попадусь!
– Эм, я прошу тебя! Пожалуйста, открой глаза! Чувствовалось, что мама очень расстроена. Может, у нас в квартире пожар? Наверное, надо послушаться. Открыть глаза хотя бы на щелочку, чтобы понять, чего она от меня хочет.
– Умоляю, Эм!
Плачет?.. Я не хотела доводить маму до слез. Надо все-таки открыть глаза. Честное слово, я старалась, но ничего не получалось. Глаза не открывались! Было слышно, как мама плачет, а папа успокаивающе бормочет: «Все будет хорошо, Карен».
– В подобных случаях, – послышался незнакомый мужской голос, – нет ничего удивительного в...
Окончание фразы я не расслышала, так как боролась с глазами, которые никак не хотели открываться.
Веки словно приросли друг к другу. Со зрением не складывалось, и я решила переключиться на речь. Надо сказать маме, чтобы она не плакала, потому что со мной все хорошо, просто я очень устала. Наверное, мне нужно еще чуть-чуть поспать... Но и рот не желал открываться. Я испугалась. По правде говоря, мне было так тяжко, что было проще соскользнуть обратно в сон. Потом все объясню маме, когда высплюсь. Нужно немножко прийти в себя. Вот вздремну на пару часов и буду как огурчик.