Козаков проглотил подступивший к горлу комок. Ни фига себе, гость заявился!
Этого еще не хватало! Сам "Седой" пожаловал, крутой полевой командир... Очень известная личность по обе стороны реки Пяндж.. И брат у него, кстати говоря, человек весьма непростой - правая рука Ахмада Шаха Масуда, "панджшерского льва", тоже этнического таджика... Фарход Шерали, он же вице премьер оппозиционного правительства Таджикистана, собственной персоной.
- Зачем пришли? - крикнул Козаков. - Мы не хотим ввязываться в ваши разборки!
- Нам нужна а укрыться! И помощь нужна а... есть раненые!
От поворота, от дороги, по высотке ударили пулеметные и автоматные очереди. От горловины ущелья тоже вынеслись пунктирные линии "трассеров". Это боевики кулябских, разобравшись в ситуации, указывают друг дружке новую цель...
Защелкали пули по камням; с тонким визгом или низким басовитым звуком пошли разлетаться рикошетные...
Люди из группы Шерали попадали на землю. В звуки стрельбы вплелись, порой перекрывая их, женский плач, гортанная мужская речь, детские крики.
- Эй, Седой! - крикнул Козаков, юный еще лейтенант, прослуживший после выпуска из погранинститута даже неполный год, родившийся, как и большинство тех, кто пытался найти убежище, спастись, в Таджикистане и проживший здесь большую часть своей недлинной пока жизни. - Двигайте сюда, в укрытие! Женщин и детей примем первыми!..
Уже вскоре все беглецы, включая Седого, - этот сравнительно молодой еще мужчина действительно был седовлас - укрылись в "крепостице", тесно набившись в укрытия норы и пробитые в скале короткие ходы сообщения. Радист протянул трубку Козакову.
- Лейтенант, "Гиацинт" вызывает!..
Козаков, судорожно вздохнув, взял трубку.
- "Гиацинт" на связи "Фиалка"! Я как раз хотел вам доложить...
Надо отдать должное командиру заставы: капитан молча выслушал его доклад. И стал матюгаться уже только после того, как Козаков спросил: "Какие будут указания, товарищ командир?".
- С ума сошел, лейтенант? Рехнулся?! Зачем ты их укрыл у себя?!
- А что было делать? - устало произнес Козаков. - Перестрелять всех, пока поднимались ко мне? Ну так тут женщины и дети...
- И Седой, как я понял?
- Так точно.
- Значит так, мать перемать... Ты не представляешь, что сейчас начнется!!
Козаков поморщился; то же самое пару минут назад сказал ему опытный бывалый прапор Артюшин. Причем в весьма крепких выражениях.
Он отвлекся на секунду другую от этого тяжелого разговора. Сразу в двух местах внизу на дороге: у поворота и возле горла ущелья - скапливались боевики. Очевидно, местные моджахеды - те, кто преследовал Седого - засекли, что тот укрылся с близкими и уцелевшей охраной на ВПП. Напрягая связи, Козаков крикнул сорванным голосом своим бойцам:
- Не стрелять! Без моей команды огонь не открывать!!
- Что у тебя там происходит? - голос в трубке был уже поспокойней, чем минутой ранее. - Докладывай!
Козаков вкратце доложил. А что тут собственно, докладывать: командир с наблюдательного пункта хоть в ночную оптику, хоть без оной видит то же самое, что и он сам.
- Теперь слушай меня! От ущелья мы к тебе не дадим подойти, - сказал командир заставы. - Будем с этой стороны прикрывать огнем, если полезут! От тех, что двинут от дороги, отбивайся сам. Береги бойцов! С начальством я связался. Утром, на рассвете, прилетят вертушки...
Держаться пришлось примерно два часа времени. Из них около получаса под конец были весьма жаркими... Пришлось расставить на огневые точки и троих таджиков, включая старшего, благо они были вооружены. Рядом с самим Седым крутился пацан лет тринадцати четырнадцати. Шерали отдал ему свой автомат - парнишка явно знал, как с ним обращаться. А сам сместился поближе к приютившему их здесь лейтенанту, который стрелял экономными очередями из РПК, отсекая от тропок тех, кто пытается к ним сюда вломиться, не давая поднять головы моджахедам...
- Спасибо ти ибе, ли ийтинант! - напрягая голосовые связки, сорванным голосом, лишь чуть перекрывающим звуки стрельбы, сказал Седой. - Нада только чут чут пра адержаться. Тва аим воинам па пять тысяч долляров дадут! А ти ибе и тваиму камандиру - буди ит от миня патом падарок!
Козакову только и оставалось, что цедить про себя ругательства и удивляться. Ну и ну, у него в "гостях" сам Фарход Шерали! И какие то женщины и дети... Наверное, его жены? И даже название организации, одним из лидеров которой является Шерали, в точности совпадает с названием временного пограничного поста - ТУРГ.
...Перестрелка продолжалась до четырех утра. Эпицентр боя постепенно сместился от ВПП "Тург" к ущелью. Волна нападавших отхлынула. Местные духи, что то не поделившие с ТУРГом и лично с Седым, куда то и исчезли, растворились в темноте и в горных складках так же резко, так же внезапно, как и появились.
Через некоторое время Козаков понял причину их столь быстрого, похожего на бегство, отступления. Оказалось, как и предупреждал командир, что на эту сторону, не удаляясь особо от эфемерной государственной границы, зашел крупный отряд афганских моджахедов...
Уже начало светать, когда Козаков, у которого все еще звенело в ушах от стрельбы своей и чужой, - выпроводил из "крепостицы" группку непрошеных гостей. От дороги до середины склона поднялось примерно с десяток моджахедов - правда, без оружия. Они помогли спустить вниз двух раненых и эвакуировать женщин и детей. У Козакова, к счастью, потерь не было. Лишь двое легко раненных - радист да он сам.
Иван не помнил, что именно сказал ему на прощание Седой. Может, не расслышал. А может быть, тот ничего и не говорил.
Одного тогда не мог себе представить молодой, только начинающий службу офицер Иван Козаков. А именно, что их путь дорожки с Шерали еще раз пересекутся спустя многие годы.
ГЛАВА 14
Именно эту историю поведал за накрытым столом в столовой Фарход Шерали, хозяин этого красивого особняка, родной брат экс миинстра внутренних дел Афганистана, сам человек влиятельный, но находящийся в последние годы несколько в тени.
Юсуф, прислуживающий за столом, предусмотрительно наполнил бокалы.
- Уважаемые гости! - Хозяин особняка поднялся на ноги. - Позвольте мне поднять тост за человека, который однажды спас жизнь мне и моим близким! Я твой вечный должник, лейтенант, - Фарход посмотрел на Ивана (тот тоже встал со стула). - Как ты встретил меня в трудную минуту, как ты помог мне бескорыстно, так пусть даст тебе Всевышний счастье и здоровье!
Иван, кивком поблагодарив хозяина за тост, выпил рюмку коньяку.
Дальше случилось то, чего он не ожидал.
Хозяин особняка снял с запястья левой руки свои наручные часы "Вашерон Константин". Полупрозрачные, с деталями из золота и драгоценных камней, с часовым механизмом, пульсирующим, подобно живому лучику золотистого переливчатого света, они, должно быть, стоили кучу денег.
- Возьми, лейтенант, они твои! - Шерали протянул часы несколько опешившему гостю.
- Я обещал когда то, что подарю тебе золотые часы? Как видишь, я держу свое слово!
Он подошел к Козаку и сам надел ему на запястье еще теплые, нагретые его кожей, швейцарские часы. Тот поблагодарил хозяина за щедрый подарок; отказаться не посмел, чтобы не обидеть.
- Он уже давно не лейтенант, Фарход, - усмехнувшись, сказал Доккинз. - Как минимум, майор... - Он посмотрел на Козака. - Кстати, Ivan. Ты мне ничего не рассказывал об этом эпизоде. И о том, что служил в Таджикистане, в пограничных войсках, тоже не сказал.
- Так вы не спрашивали, сэр. Я там служил совсем недолго.
- Верно, - сказал Шерали, - правду говорит! Я спустя время наводил справки. Мне сказали, что лейтенанта с "двенадцатой" куда то перевели... Мы ведь всех вас, шурави, тех, кто служил на границе, знали либо по именам, либо по позывным в эфире.