– Великолепно! – одобрил Алексеи Гончаров. – А Селим Хан не выкинет чего-нибудь?
Пролетел тихий ангел с красными звездами на крыльях. Легкая, немного жестокая усмешка коснулась губ Мавроса.
– Полагаю, было бы неразумно сохранить ему жизнь. Он располагает возможностью докопаться до истины и разболтать ее. Даже если никто ему не поверит. :)то было бы нежелательно. Я держу связь с полковником Тафиком. В последнюю минуту я извещу его о покушении на жизнь Наджибуллы... А виновным назову Селима Хана.
– Уже после убийства?
– Конечно. Тафик ненавидит Селима Хана, а под его началом работают такие люди, что уж поверь, живым он от них не уйдет.
– Блестящий план! – похвалил офицер. – Но скажи, товарищ, ты уверен, что ХАД ни о чем не догадывается? Специалисты там отличные, а наши друзья из Восточной Германии на редкость добросовестны. У Наджибуллы там много друзей.
– Я об этом тоже думал, – признался грек. – Но они не поддерживают никаких отношений с Селимом Ханом, которого терпеть не могут, а мне они доверяют. Они не заметили подмены Дженнифер Стзнфорд Натальей и не установили наблюдения за американским агентом. Утром я виделся с Тафиком, его, видимо, ничто не тревожит.
На пониженной громкости звучала магнитофонная запись песни партизан. Элиас Маврос испытывал глубокое волнение. Он изменит ход Истории. Пусть никто не узнает о роли, отведенной ему в заговоре. Что из того? Он необыкновенно гордился собою. Очевидно, офицер КГБ понимал его чувства. Он открыл бутылку "Столичной" и палил в две стопки.
– Товарищ Элиас! У нас в России принято пить по торжественным случаям. Выпьем же!
Он поднял стопку и торжественно-взволнованным голосом произнес:
– За Родину! За товарища Наталью!
Мужчины единым духом осушили стопки. Гончаров вновь наполнил их:
– За тебя, товарищ Элиас! Чтобы все у тебя кончилось благополучно!
Маврос выпил и промолвил сдавленным от волнения голосом:
– Я – просто старая рухлядь, но если со мной что-нибудь случится, товарищ, я хотел бы, чтобы душа моя была покойна. Мне обещали в Москве, что товарища Наталью представят к званию Героя Советского Союза. Но ведь ты знаешь этих бюрократов!..
Офицер КГБ строго наклонил голову:
– Я прослежу, товарищ! А теперь поешь и расслабься...
Он придвинул к Элиасу Мавросу баночку икры и положил себе.
Когда греческий журналист, собравшись уходить, встал из-за стола, в бутылке не оставалось ни капли водки, баночка икры тоже опустела, а сам он с трудом держался на ногах. Но на душе у него было покойно и радостно.
Глава 9
Дженнифер Стэнфорд первая вышла из такси, остановившегося на набережной Кабула. Ее сразу обступила ватага разинувших рты мальчуганов. Еще бы! Увидеть после закутанных в чадру афганок эту женщину в схваченных у щиколоток брюках, облегающем пуловере, коротких сапожках в обтяжку и норковой шапке! Малко глядел на нее из машины. Часть ночи они занимались любовью. Обнимая его по-мужски сильными руками, она была ненасытна. Он передал ей свой разговор с Селимом Ханом накануне. Нужно было все приготовить к встрече, то есть убедиться в том, что каналы Хэммонда Сита действуют исправно и два с половиной миллиона долларов собрано.
Они миновали сводчатые ворота валютного торга, назойливо преследуемые десятками менял, которые не отставали от них до самой лестницы, ведущей на наружную галерею. Сикх в розовом тюрбане обсуждал сделку с клиентом-афганцем. Дженнифер и Малко вошли и скромно сели на лавку, наблюдая, как пачки афгани и долларов переходят из рук в руки. Едва афганец ушел, как хозяин пожаловался:
– Пока еще мне не удалось собрать всю сумму!
– Но то, что есть, при вас?
– Да.
– Где?
– Здесь, в сейфе.
– Я хотел бы взглянуть.
Хэммонд Синг подошел к сейфу и приотворил тяжелую стальную дверцу, предлагая Малко посмотреть. Внутри громоздились десятки пачек стодолларовых бывших в употреблении казначейских билетов.
– Здесь уже больше миллиона, – шепнул сикх. – Вечером должны принести еще четыреста тысяч. Остальное – завтра.
– Хорошо, – сказал Малко. – Я приду послезавтра утром. У вас должна, быть уже вся сумма.
Дверца сейфа захлопнулась с глухим щелчком. Сикх облегченно потянулся к чайнику, но Малко остановил его.
– Благодарю. Я спешу.
Они вернулись на набережную Кабула. Лад головой раскинулось синее, без единого облачка, небо. Торговля шла бойко. Только застывший напротив Базара танк Т-62 напоминал о войне. Беспокойство Малко несколько улеглось. По всей видимости, происшествие на Чикен-стрит осталось без последствий. Но как бы узнать наверное? Ежедневная газета "Кабул таймс" выходила крайне нерегулярно, а по радио и телевидению никогда ничего не сообщали о деятельности моджахедов в городе. Разве что обнаруживался новый тайный склад оружия.
– Куда теперь? – спросила Дженнифер.
Вокруг них толкались мальчишки, предлагая купить за 500 афгани какой-нибудь знак отличия советских военнослужащих.
– Вернемся в гостиницу, – предложил Малко.
Дженнифер уселась в желтом такси. Ребятня галдела, тыча своими железками. Один мальчуган с такой настойчивостью тащил Малко за рукав, что тот посмотрел вниз. Мальчонка разжал руку: на ладони лежал металлический кружок с четырьмя буквами на нем: "Биби".
По тротуару двигался военный патруль с автоматами Калашникова на плечах. Один из солдат то и дело нагибался и прокалывал шины, чтобы не ставили автомобили в неположенном месте. Тем более заминированные. Малко посмотрел на мальчишку, тот улыбнулся ему и с нарочитой медлительностью пошел в сторону Базара. Малко просунул голову в такси.
– А может быть, сходим на Базар?
Как только они вышли из машины, он шепнул ей:
– Вон тот мальчуган, впереди, в резиновых сапогах, показал мне весточку от Биби.
Мальчик то и дело оглядывался. Вслед за ним они миновали ряды торговцев пряностями, потом котельщиков и оказались в рядах, где продавали чадры. Самых разных цветов, они висели перед лавками, похожие на бесплотные призраки. Подходили пощупать товар женщины, закутанные так, что были видны одни их ступни. Здесь продавались настоящие иранские чадры, сшитые из цельного куска ткани, со вставленной на уровне глаз полоской рединки, надевавшиеся через голову.
Мальчишка остановился возле одной лавки и принялся теребить зеленоватую чадру. Малко осмотрелся. Ни одной женщины поблизости. Мальчуган не трогался с места. У него мелькнуло в голове: надо же что-то делать для вида!
– Может быть, примерите? – предложил он Дженнифер.
Тотчас к ним подскочил лавочник, в восторге от того, что представился случай что-то продать иностранке. Дженнифер натянула поверх одежды зеленую чадру и тщательно разгладила на ней складки. Рядом начали останавливаться любопытствующие, подошел, привлеченный забавной картиной, солдат, дежуривший неподалеку. У афганцев было мало развлечений. К тому же, это были не шурави...
Из соседней лавочки вышли две женщины и подошли взглянуть на чадры, остановившись в полушаге от Малко. Одна – в зеленой, другая – в желтой чадре.
Из-под зеленой завесы послышался приглушенный, но внятный голос:
– Нам нужно повидаться!
Биби Гур! Он изо всех сил старался не смотреть в ее сторону. Женщины под чадрой никогда не заговаривали с иностранцами.
– Где? – едва слышно шепнул он.
– На другом берегу реки, напротив рынка, есть универсальный магазин с рестораном на верхнем этаже. "Форушгай Бозог". На третьем этаже. Через полчаса. Один.
– Я с Дженнифер...
– Один!
Голос прозвучал резко, как удар бича. Она уже отошла и входила в другую лавку. Солдат, торчавший в четырех шагах от них, ничего не заметил. Дженнифер выбралась из чадры.