Но хоть ты и молод, а господа всевышнего не забывай никогда и от смерти себя в безопасности не считай, ибо смерть зависит не от старости и не от молодости. Как сказал Асджади[112]:
И знай, что кто рождается, тот несомненно и умрет. Как я слышал
Рассказ. Был в одном городе портной. Мастерская у него была у самых ворот города возле кладбища. Он повесил кувшин на гвоздь, и была у него такая привычка, что всякий раз, когда из ворот города выносили покойника, он бросал в тот кувшин камень.
Каждый месяц он подсчитывал эти камни, сколько человек вынесли, и опустошал кувшин, а затем снова бросал камни. Прошло некоторое время и сам портной помер. Пришел к портному человек, который не слыхал про его смерть. Увидел он, что двери его мастерской заперты, и спросил у его соседа: „Где же это портной, что его нет?“ Сосед ответил: „Портной тоже попал в кувшин“.
Но, о сын, будь трезв и молодостью не обольщайся. И в покорности и в непокорности, в каком бы ты состоянии ни был, бойся господа всевышнего, проси у него прощения и страшись смерти, чтобы не упасть, как тот портной, внезапно в кувшин вместе с бременем прегрешений.
И не водись только с одними юношами, общайся также и со стариками и товарищей и собеседников имей смешанных, из старых и молодых. Потому что, если юноша в юности сделает что-либо ненадлежащее, старец воспрепятствует ему делать это ненадлежащее, ибо старцы знают многое, чего юноши не знают.
Хотя и есть такой обычай у юношей измываться над стариками из-за того, что те нуждаются в молодости, но не подобает юношам по этой причине величаться над стариками и не уважать их, ибо если старики жаждут молодости, то юноши тоже несомненно жаждут старости. Старец-то своего желания добился и плоды его пожал, а юноше хуже: может быть, он добьется этого желания, а может быть, и нет. А как хорошенько поглядишь, оба друг другом довольны[113].
Хотя юноша себя и считает самым ученым из всех людей, но ты из числа таких юношей не будь, стариков уважай, им лишнего не говори, ибо; если грубить старикам, отвечать придется.
Рассказ. Слышал я, что был один столетний старец. Согнулся он пополам и шел, опираясь на посох. Юноша в насмешку сказал ему: „Эй, шейх, за сколько ты этот лук купил, я себе тоже такой куплю“. Старик ответил: „Если доживешь, да подождешь, так и даром тебе подарят“[114].
Хотя бы ты был достойным и искусным, но с легкомысленными стариками не водись, ибо общество рассудительных юношей лучше, чем общество легкомысленных стариков.
Пока ты молод, будь молод, а когда состаришься, веди себя, как старик. Как я говорю об этом в дубейте[115]:
В старости не годится вести себя, как юноша, как и юношам стареть не подходит. Молодиться в старости — это трубить в рог во время бегства. Как я сказал в книге „Зухдийат“:
И не кокетничай, ибо сказано: кокетливый старик — хуже остерегайся кокетливых и нечистых стариков. И к старости будь справедливее, чем к молодости, ибо у юношей есть надежда на старость, а у стариков нет иной надежды, кроме смерти, и трудно ему на что-либо иное надеяться. Ибо если пшеница созрела, если не снимут, она осыплется, как и плод, когда созреет, если не сорвут, сам опадет. Как я сказал:
И повелитель правоверных Али тоже сказал, да благословит его аллах:
И знай, что не позволят тебе [далее] существовать, когда чувства твои сдадут в работе и врата зрения, и речи, и слуха, и обоняния, и осязания, и вкуса перед тобой закроются. Ни ты [тогда] не будешь рад своей жизни, ни другие люди твоей жизни, и станешь ты для людей бременем. И вот смерть лучше такой жизни.
112
Абу-Назар Абдалазиз ибн-Мансур Асджади из Мерва — крупный поэт газневидского круга. Сведения о нем дают Ауфи (II, 50–53), Доулетшах (стр. 47), Хафт Иклим и Аташкадэ (в разделе Мерв), Джами в „Бехаристан“ (тегеранское издание, стр. 95). „Маджма ал-фусаха“ (1, 340, 342) Риза-Кули-хана, не приводя источника, дает дату его смерти 432/1040-1 г. Муиззи, упоминая его имя, говорит: „На собрании отца твоего Асджади из алчности произносил славословия в дни Чагры и Маудуда“. Маудуд вступил на престол в 1041 г. Это более или менее вяжется с указаниями. Известно, что Асджади воспел поход Махмуда на Сомнат в 416/1025-6 г. и получил за эту касыду 100 000 дирхемов. По сообщениям тезкирэ, его диван состоял из 3000 бейтов, но сохранилось только 217 бейтов, из которых 85 — в различных антологиях, а остальные разбросаны по фархангам. Часть их собрана у Н в примечаниях к изданию КН (стр. 237–246). Среди образцов привлекают внимание восемь бейтов из мееяеви, написанного размером мутакариб. Судя по одному из этих отрывков, месневи это содержало рассказы (и притом бытового характера): „Когда подошло время родить той женщине, захотелось ей горячего ячменного хлеба. Я и жена были только в том доме, больше никого. Сказала она: „О муж-помощник! Если ты добудешь похлебки, то заставишь меня мертвую вновь ожить“ (букв.: „покраснеть, раскраснеться“).
114
Н приводит в примечаниях следующие параллели к этому рассказику (стр. 246). Эмир Хосров в „Матла ал-анвар“: „[Юноша] со станом, как стрела, сказал печальному старцу в шутку: „Почем твой лук?“ Ответил: „Не торгуйся, как нищий, ступай, скоро он тебе достанется бесплатно!“ Из книги „Фараид ал-адаб“ Ага-мирза-Абдал-Аэим-хана: „Некий юнец в виде насмешки сказал старику: „Почем твой лук?“ Старец рассмеялся и ответил: „О юноша, небосвод тебе его [тоже] подарит бесплатно...“
115
Дубейт — букв.: „двустишие“, но так как ближневосточная поэтика за единицу принимает именно две строки, то по нашему счету дубейт — четверостишие, то же, что рубаи.