Но источник всякого зла и склоки — шутка, и остерегайся шутить, хотя шутить — не порок и не грех, потому что даже пророк шутил.
Была старуха в доме у Аиши. Однажды она спросила у пророка: „О посланник божий, мое лицо — лицо райских жителей или адских?“ Т. е. „в рай я пойду или в ад?“ И говорят: посланник божий шутил, но говорил только правду. Пророк ответил старухе в виде шутки: „В том мире ни одной старухи в раю не будет“. Старуха опечалилась и заплакала. Посланник божий тогда улыбнулся и сказал: „Не плачь, ведь слова мои не противоречат [твоим желаниям]. Я сказал правду, что стариков в раю не будет, потому что в день воскресения все люди встанут из могил молодыми“. Старуха утешилась.
Шутить можно, но сквернословить не годится. Потому, если и скажешь скверное слово[136], то говори реже и когда необходимость будет. И что скажешь, говори своим сверстникам, если и ответят, беды не будет.
Но всякую остроту говори только соединенной с серьезным словом и остерегайся сквернословия. Хотя шуток без острословия не бывает, но нужно [знать] предел. Шутка унижает всякое достоинство[137]. Что бы ты ни сказал, поневоле то же и услышишь, от людей жди того же, что получают от тебя люди.
Но ни с кем не ссорься, ибо ссориться — не дело для мужей, это дело для жен и детей[138]. Потому, если случайно поссоришься, не говори все, что знаешь и что можешь сказать. Ссорься настолько, чтобы еще оставалось место для примирения, и не пустословь и не становись сразу бесстыдным. И из обычаев низких людей самый плохой обычай — пустословие и бесстыдство и лучший обычай — скромность, ибо скромность — милость божия, ей ведь никто не завидует.
И на каждом слове не говори: „эй муж!“, ибо всякий, кто говорит „эй муж“ без основания, мужа лишает его мужественности.
Но пить вино и шутить и играть в любовь — это все дела для юношей. Если ты будешь соблюдать меру в делах, прекраснейшим образом это можно делать, так чтобы люди не очень корили[139]. Раз уже сказано несколько слов о питье вина, и шутках, и нарде, и шахматах, поневоле придется сказать несколько слов и о любви, и объяснении ее, и условиях ее и вспомоществование от аллаха.
Глава четырнадцатая
О любовных делах и обычаях их[140]
Старайся, о сын, не влюбляться ни под старость, ни в юности. Но, если случится, сердцем к этому не привязывайся и не занимай сердце постоянно любовной игрой, ибо повиноваться страсти — не дело разумных. Любви, пока можешь, остерегайся, ибо влюбленность — дело, несущее беды, в особенности в старости и во время нищеты[141]. Ведь целый год блаженства свидания не стоит однодневного страдания разлуки, ведь влюбленность с начала до конца — страдания и муки сердца и бедствие, хотя это и сладостная боль. Если ты в разлуке, ты в страдании, а если ты с подругой, но возлюбленная твоя с норовом, из-за мук, [причиненных] ее кокетством и норовом, ты не заметишь и блаженства свидания. Если даже возлюбленная твоя будет подобна приближенному к богу ангелу, все же ты никогда не избавишься от попреков людских. Люди будут постоянно сплетничать про тебя и порицать твою возлюбленную, ибо таков уж обычай у людей.
Поэтому соблюдай себя и остерегайся влюбленности, ибо разумные люди могут остерегаться такого дела. Невозможно ведь, чтобы кто-нибудь влюбился в кого-либо с одного взгляда. Сначала глаз видит, потом сердце одобряет, когда сердце одобрит, природа к ней начинает склоняться и тогда уже требует свидания с ней. Если ты приложишь всю страсть к сердцу и подчинишь сердце страсти, то ты придумаешь, как еще раз повидать ее. Когда повидаешь вторично, [склонность] природы к ней удвоится и томление сердца станет более мощным и ты будешь искать третьей встречи. Когда третий раз повидаешь и она заговорит, скажет слово и услышишь ответ, тогда... осел убежал и веревку унес, пропала петля!
После этого, если и захочешь себя соблюсти, не сможешь, ибо это уже не в твоей власти. С каждым днем страдания любви все увеличиваются и тебе приходится подчиняться сердцу. Но если ты сбережешь себя с первой же встречи, когда сердце начнет требовать, будешь следить за сердцем, перестанешь поминать ее имя и займешься чем-нибудь, иным способом утолишь свою страсть и закроешь глаза от дальнейших встреч, то всех страданий будет на одну неделю, и больше она тебе даже не придет на память, ты скоро сможешь от нее освободиться.
136
РК добавляет: „то не говори его тем, кто ниже тебя [самого], чтобы не подорвать свой почет от его ответа“.
139
РК добавляет: „а если и захотят остерегаться, все же не смогут, если пустят в дело разум“.
140
РК дает большое вступление:
„Знай, о сын, что кто не обладает тонкой природой, тот не влюбляется, ибо любовь проистекает от тонкости природы, а все, что происходит от тонкости, несомненно само тонко, ибо сказано: кто похож на отца своего, тот не прегрешил. Раз она тонка, то поневоле может пристать только к тонкой природе.
Разве не видишь, что юноши влюбляются чаще, чем старцы, ибо природа юношей тоньше, чем природа старцев. А также ни один грубый и тяжелого нрава человек не влюбляется, ибо это недуг, нападающий на людей с легким духом“.
141
РК добавляет: „Ибо всякий бедняк, который влюбляется, безусловно, сам собирается пролить свою же кровь. Знай, что иметь любовь и нищету — это безусловно [значит] терзаться смертными муками, особенно, если [влюбленный] стар, ибо старик добивается своей цели лишь деньгами. Как я сказал:
И если случайно тебе кто-либо придется по нраву, не давай поддержки сердцу, не учи природу всегда играть с любовью и не повинуйся постоянно страсти. Это не дело для разумных, ибо люди, когда любят, или [находятся] в состоянии близости, или же в разлуке. И знай, что…“