Так что последнюю рану я нанёс себе сам, отдирая намертво вцепившуюся в руку пасть. Бульдожья хватка отдыхает.
Если сначала я думал, что кидалово это вторая баба, то оказалось нихрена. На седьмой день я дошёл до седьмой бабы. Уже привычно, найдя жертву, скормил вечно голодным и злым истуканам, но в этом разе я не дождался указателя.
Походил вокруг полчаса, сложил очередную лёжку и сказал бабе, потрясая колуном:
– Либо ты посветишь мне путь, либо я тебя расколю к хренам собачьим.
Только я завалился вздремнуть, как услышал Зов. Именно так с большой буквы, а никак иначе. Это не было вообще ни звуком, ни словом. Это странное чувство обращалось напрямую в душу. Сбежав подальше от жуткого ощущения Зова, сердце нашло укрытие в пятках. Я шёл и отчётливо чувствовал своими пятками, с какой болью мне даётся каждый шаг.
Три! Три подряд шустряка У атаковали меня по дороге к зову. За почти две недели скитаний по Холмогорью на меня не нападало больше двух шустряков в день, а тут за полчаса трое.
– Спасибо вам, шустряки У!
И сказал я это не просто так. Я убивал их чётко, как машина из ада, а на последнем из троицы меня окутала эйфория. 21 уровень.
Теперь я шёл и смелее, и уверенней, но вдвойне осторожней и внимательней наблюдая по сторонам.
Сколько я прошёл, сложно сказать, но часа три я шёл точно. Наконец, я увидел и понял – это алтарь! Пастырь был прав, что когда я его увижу, то пойму. Вот если бы ещё он рассказал, что дорога к алтарю не так проста, как можно себе представить.
Передо мной стоял алтарь и звал к себе неумолимо. Я с огромным трудом сдерживался, чтобы не побежать к нему. И моя сдержанность спасла мою жизнь. Алтарь выглядел обычной чёрной стеной метров трёх в ширину и около пяти в высоту, с выемкой внизу, наподобие рукомойника. Но вот окружала его очень подозрительная площадка. Если вокруг валялись различные камни от крошечного с горошину до валунов размером с грузовик, то в радиусе пяти-шести метров казалось, что кто-то просеял почву сквозь мелкое сито, удалив все камни.
Я швырнул пару камней, но ничего не произошло. Когда я уже собрался потрогать край просеянной площадки ногой, делая первый шаг, тычки кинжалом не находили ответа, то передумал. Неожиданно даже для себя я отскочил назад и пошёл за приметным камнем.
Я решил не просто кидать камни, а поиграть в боулинг или кёрлинг, там как получится.
И первый же катящийся камень вскрыл притаившуюся под пологом пыли тварь. Крадущий лишайник 24 уровень.
Неприятно, но когда его видишь, то не страшно. Достаю первую бутылку, зажигаю и разбиваю о шар. Достаю вторую, как трава выбрасывают из огня сотни тонких нитей, которые оплетают мои руки. Бросаю под ноги зажженную бутылку и бешено верчусь, срезая кинжалом все нити. Только освободился, бросаю третью и начинаю бегать вправо-влево, срезая кинжалом куски лишайника.
Я и огонь, огонь и я, вместе мы одолели ужасную тварь. Я уже с трудом мог дышать, но огляделся по сторонам. С двух сторон на меня в сторону алтаря ползло море лишайников, то ли это два мега уровневых, то ли много обычных.
– Хрень, у меня просто не хватит на них огнесмеси.
Достаю три бутылки и бросаю направо, налево и за алтарь. Алтарь нужно пробудить кровью. Режу ладонь и брызгаю в чашу.
– Сработало!
По всему камню разгораются золотые огоньки, я продолжаю держать, капающую кровью ладонь и огни разгораются сильнее. Я оглядываюсь по сторонам, но ничего не вижу сквозь огонь, зато понимаю, что время идёт, а лишайники меня окружают. И со жнецом от них не уйти.
– Скорее, скорее! – Стиснув зубы, выжимаю из ладони кровь.
Последняя вспышка золотого света и алтарь начинает поворачиваться вокруг своей оси. Он ползёт так медленно, что меня начинает трясти, ведь лишайник всё ближе. И тут я замечаю, как за моей спиной с двух сторон одновременно выползают два шевелящихся ковра. Они ползут медленно, но им осталось несколько метров, чтобы сомкнуться, а алтарь всё никак не развернётся.
Я уже вижу, что с обратной стороны такой же рукомойник и мне становится страшно. Сколько ещё тебя будить?
Азырь поднял веки!
Загорается надпись перед глазами и в рукомойник падает золотистая шкатулка. Хватаю шкатулку. Но прохода уже нет. Я окружён.
– Милый рюкзак, гореть нам с тобой в аду, но тебе проще, ты из огнестойкой ткани. – Щёлкнул я лямками, оценивая своё положение.
Справа и слева земля уже догорала, за бликами огня плотоядное шевеление лишайников лишало всякой надежды вырваться из окружения. Мне казалось, что я слышу впереди голодное урчание травы, занявшей тридцатиметровую полосу.