На самом деле причина, побудившая Аскольда резко прекратить потребление сладостей крылась вовсе не в его истинном отношении к вредной пище, а в недавнем инциденте.
Аскольд сидел в ресторане, с аппетитом поедая пирожные и запивая их молочно-ванильным коктейлем. Когда с пирожными было почти покончено, в бар зашел пожилой джентльмен. Пройдя мимо столика с атлетом, он остановился, заторможенно обернулся. Он поглядел на Аскольда, который уже через силу уминал последнее пирожное, взглядом крайне строгого но справедливого начальника. Затем подошел поближе.
– Добрый день… Аскольд… простите, не знаю, как вас по отчеству…
– Зато знаете, как по фамилии, – Аскольд, еле сдерживая отрыжку, небрежно усмехнулся. – Присаживайтесь, гостем будете.
– Спасибо. – Джентльмен, крайне удивленный дружелюбностью атлета, присел рядом. – Вы, конечно, извините, Аскольд…
– Просто Аскольд. Без отчества. Извиняю. Только вот, позвольте… За что?
– А вы с юмором, Аскольд. Ценю. – Мужчина со смехом поднял большой палец. – Только, вот, знаете… Как бы вам сказать?
– Попроще. Если можно.
– Вот неудобно – так сразу, и попроще…
Аскольд замер на месте. Звучно отрыгнул. Развязными жестами попросил, как ему самому показалось, прощения. Сдержал очередной позыв отрыжки. Резко выдохнул.
– Деловой разговор?
– Пожалуй, да…
– Ну так это можно присесть вон за тот столик. – Атлет указал на пустующий столик в самом углу ресторана. Собрался встать из-за стола. Но джентльмен жестами попросил его остаться на месте.
– Нет, Аскольд. Не на столько деловой разговор… Понимаете, вы кумир моего мальчика…
– О, как. – Аскольд, сдерживая порыв смеха и позыв к отрыжке, старался выглядеть как можно серьезнее. – У меня, знаете, киндеров своих нет. Но я их обожаю. Я всем племяшам покупаю игрушки, вожу их на курорты. Или просто деньги своим братьям-сестрам даю на курорты, чтобы они своих дурынд возили… Да нет, вы так строго-то не судите. У меня "дурында" – это самое любовно-ласкательное слово.
– Да нет. – джентльмен казался неким сосредоточенным и в тоже время ушедшим в себя. Он выразительно смотрел на собеседника, но сомкнутые руки неопределенно поигрывали на коленях, а на лице блуждала вялая, будто виноватая, или просто несмелая улыбка. – Вовсе нет. У меня тоже для связки слов такие любовные эпитеты, молодежь за голову хватается. Дело в том, что вы – кумир моего мальчика. – Потупив взгляд, мужчина резко дернул плечами, сомкнул губы, указал на бодибилдера пальцем: – И вы – кумир моего мальчика – вот так зверски уминаете тортики!
– А мальчику сколько? – недолго подумав, спросил Аскольд, с трудом перебарывая желание перейти на снисходительный тон.
– Шестнадцать. Поздний ребенок. Но, благодаря мне – позднему и более-менее разумному отцу – знает, что атлет – это пример благородства, характера, конечно же силы, мужества. Ну и, сами знаете, здорового образа жизни!
– Товарищ, как вас-то звать-величать?
– Вячеслав Григорьевич. Но можно просто Вячеслав. – Старый джентльмен помолчал. Затем нервно шлепнул себя по колену: – А вообще, зачем я представился… Мы ведь больше не увидимся!
Аскольд развел руками. Хотел сказать нечто успокоительно-компромиссное, вроде "ну, кто его знает, земля круглая…" Но Вячеслав Григорьевич резко вышел из-за стола. Даже не глядя на атлета, двинулся к официанту. Сделав заказ, уселся за тот самый столик, на который ранее указал Аскольд, и сосредоточенно переводил взгляд с "плазмы" на меню, пока бодибилдер не сообразил, что старый джентльмен его таким образом открыто игнорирует, и не удалился.
Аскольд пересказал Михаилу в подробностях этот инцидент недельной давности. Манцуров слушал сосредоточенно. Только в самом конце усмехнулся в усы. Сказал: – Да. С одной стороны, это хорошо – что сейчас нас, бодибилдеров считают не только потребителями анаболиков и бездумными качками, но еще и примером мужества, силы, и даже, надо же, прототипом крайне здорового человека! Но с другой стороны, он и не хочет знать того, что после поджарочного цикла нам нужно много-премного углеводов и сахаров.
– Но с той же стороны, это и хорошо, – заключил Аскольд, надкусывая кусочек торта. – Потому что если они будут знать, что надо жрать торты вот так как я, что надо терять энергию, когда сушишься, тогда хрена с два они приведут своих продвинутых деток в качалку. Так что пусть не читают и не знают всех этих хирургических подробностей. А я с пирожными завяжу. Не буду подавать дурной пример.